— Я хочу увидеть бумаги.
Скаргрейв склонился к нему.
— Нет необходимости…
Я ощущала, как колотится сердце Генри, но он настоял:
— Как ваш король, — сказал он Виншипу, — мы требуем увидеть бумаги.
С виноватым взглядом на Скаргрейва, Виншип отдал отчеты.
— Ваше величество, это неправильно, — Скаргрейв не скрывал гнева, но управлял им. — Как я и говорил, для всего есть свое время и место…
— Вот этот арест, — рука Генри дрожала, когда он указывал на строки, но голос его был ровным. — Тут говорится, что человек всего лишь пожаловался на цену хлеба. Но его арестовали за измену.
— Если позволите, Ваше величество, — Скаргрейв забрал у Генри бумаги. — Ах, да. Вспоминаю. Все так и началось, с жалобы на цену.
— Это не измена, — сказал Генри.
— Так начинается измена. Жалоба на цену — это жалоба на политику короля, значит, сомнение в самом короле.
— Но он говорил о хлебе.
— Он проявлял недовольство. Один шепот, и он разойдется, разгорится, как огонь. И, как огонь, этот шепот приведет к катастрофе. Он поглотит все вокруг, и шепот превратится в крик, и люди будут желать кровь короля.
— Но этот человек…
— Его задержали и допросили не без причины. Даже если это была жалоба на хлеб. Но, может, вам интересно знать, что, когда его дом обыскали, то нашли у него подстрекающую брошюру Локка и Гротиуса насчет границ власти короля и права подданных восстать против короля. Под угрозой тенегримов он во всем признался, и его приговорили к десяти годам тяжелого труда на острове Мэн. Вы избавлены от него.
— Но…
— Вы бы предпочли, чтобы мы отпустили его? — лорд Скаргрейв раздражался. — Чтобы он читал брошюры и книги о правах людей, а потом встречал единомышленников и замышлял мятеж против правителей страны? Чтобы вас убили так же, как короля перед вами?
Генри смотрел прямо перед собой. Только я знала, как сильно ранили его эти слова, и как сильно сейчас он ненавидел лорда-защитника.
Похоже, Скаргрейв ощутил его настроение, потому что совладал с собой.
— Прошу прощения, Ваше величество, — он склонил голову, словно показывал покорность. — Я говорил слишком смело, прошу за это вашего прощения. Я не хотел навязывать вам свое мнение. Я поклялся, чтобы моя сила, моя власть и моя честь защищала вас до конца.
Я ощущала, как колеблется ненависть Генри, заменяясь сомнениями.
— Может, порой мои методы кажутся вам жестокими, — продолжил Скаргрейв, — но как еще мне вас защитить? И не только вас, но и все королевство? Надеюсь, когда-нибудь мы найдем новые способы управления людьми, но пока нам нельзя рисковать. Вы — последний в роду, Ваше величество, и если мы вас потеряем, нас ничто не убережет от хаоса.
