— Похоже, журналистов этот факт позабавил, — осуждающе произнес дон Тарчизио.
— Почему вдруг?
— Потому что сразу за обещаниями правительства они поместили статью о побеге преступников.
— Факты против обещаний, это святая правда, падре. Увы, стороны поменялись ролями. Правительство должно не обещать, а действовать!
Дон Тарчизио помрачнел. Это он-то обвиняет правительство в бездействии! Это он-то, который всю свою жизнь пользовался несовершенством законов и беспомощностью юстиции для своих гнусных целей! Ведь это он, Паломбелла, заставлял честных граждан платить за дорогостоящие и бесполезные процессы. Иначе ему самому не пришлось бы мучиться, сидя на скамье рядом с этим бандитом и беседуя с ним о Цицероне. Он снова склонился над газетой. «Грандиозное ограбление Нумизматического музея в Неаполе. Вчера вечером похищены бесценные древние монеты. Единственные экземпляры монет доримской и римской эпохи пропали только потому, что не хватает денег для надежной охраны музея. Один из сторожей убит».
— Там, наверно, были монеты и с изображением вашего Цицерона! — мрачно пошутил дон Тарчизио и перевернул страницу — может, сведения о мафии напечатаны хоть здесь, ведь «независимые» преступники постепенно оттесняют мафию на второй план. И в самом деле, тут он нашел продолжение статьи о бежавших из тюрьмы в Порто-Адзурро, среди которых был и Кончетто Луонго, адъютант покойного босса калабрийской мафии. Может, этот «джентльмен» — друг сидящего рядом синьора Паломбеллы и хотел сообщить ему, что он на воле? И такое не исключено! Когда Пинин придет на исповедь, можно будет (нет, нет, не во время отпущения грехов, а потом) под благовидным предлогом выведать, зачем он с такой поспешностью вручил газету Паломбелле.
Увы, Пинин на исповедь не пришел — этот проклятый мафиозо окончательно сбил его с пути истинного!
15
Только вернувшись домой и закрыв дверь за назойливой вдовой Косма, Барон снова вынул газету и стал ее внимательно перечитывать.
Чрезмерное рвение ребятишек грозило пробудить опасные мысли в голове дона Тарчизио. Когда старуха Гарольфи, продавщица в киоске, крайне нелюбезно ответила, что газеты еще не прибыли, Пинин, вертевшийся неподалеку, загорелся желанием доказать свою ловкость и беспредельную преданность ему, Паломбелле. Он дождался-таки почтового фургончика из Виченцы и доставил газету прямо «в руки».
Это по вине Пинина ему пришлось добрых четверть часа сидеть и мерзнуть на скамье, дожидаясь дона Тарчизио. К счастью, во время самой мессы он, Паломбелла, малость повеселился. Притворялся, будто внимательно слушает проповедь, а сам незаметно следил за священником, который мучился догадками, быстро, впрочем, разгаданными самим Паломбеллой, столь удачно, что он с трудом сдержал торжествующую ухмылку, когда увидел, как дон Тарчизио перешел с галопа на рысь, а потом остановился и с вымученной любезностью поздоровался с ним. Хорошо еще, что он прихватил с собой в церковь книгу Цицерона!
