Слова «месса окончена» в этот раз доставили дону Тарчизио то же облегчение, что приносили мальчишкам, только и ждавшим момента, чтобы выскочить из церкви и продолжить игру на площади.
Испытывая острое чувство вины, он направился было в ризницу, но его остановила добродетельная синьора Гонцити:
— Во что же, дон Тарчизио, превратилось приходское кино! Я тут увидела афишу и глазам своим не поверила. Разумно ли показывать «Сын крестного отца»? Один крестный отец у нас объявился, и дети только им и бредят. Неужто нам еще и фильм такой нужен?
С трудом ему удалось убедить синьору, что актеры Франки и Инграссия — грешники невеликие, да и скрытая насмешка, возможно, погасит восторг мальчишек.
— Ради бога, синьора Гонцити, не надо вводить табу.
Он надеялся выйти быстро, догнать Паломбеллу, притвориться («Да простит меня господь, и притворство для общего блага порой необходимо»), будто случайно на него наткнулся, и разузнать, какая ему понадобилась газета. Ну, а заодно понять, что за новость заинтересовала этого бандита. Но синьора Гонцити все его не отпускала, она вошла за ним в ризницу и стала жаловаться на опасную привязанность мальчишек к этому бандюге.
— Почему, дон Тарчизио, именно к нам его прислали?
— Может, чтобы он смог исправиться, — ответил дон Тарчизио, хотя не испытывал в этом ни малейшей уверенности. Хорошо, если бы так и было, да только выглядит слишком наивно.
Он снял церковное облачение, расстегнул сутану. «Чего она медлит и не уходит — ждет, пока я надену брюки?»
Лишь когда он потянулся к вешалке, где висел темно-серый пиджак, добропорядочная синьора наконец поняла и торопливо распрощалась.
Гнаться за Паломбеллой было уже бесполезно. Однако газеты-то купить все же стоит. В городок, кроме венецианской «Гадзеттино», приходили еще две газеты. Вот он их все и перелистает — может, и поймет путем логических умозаключений, что же в них могло заинтересовать Паломбеллу.
Газетный киоск находился на площади. Дон Тарчизио поспешил туда по платановой аллее, соединявшей церковь, дом священника и молельню с центром городка, где разместились бар, газетный киоск, четыре магазина, аптека и чуть подальше — муниципалитет с отделением карабинеров. Эта аллея была гордостью городка. Сейчас могучие, ветвистые деревья стояли почти голыми, лишь на нескольких деревьях уцелели пожелтевшие, сухие листья, но летом это был продуваемый ветром густой зеленый свод.
Внезапно дон Тарчизио умерил шаг и дальше пошел уже неторопливо, словно на прогулке, пока не добрался до скамьи, на которой в одиночестве сидел Джузеппе Паломбелла.
