— Ваше превосходительство, благодаря нескольким лицам, которых, увы, теперь уже нет в живых, погибшим, притом не случайно, мне в руки попало несколько документов и улик, не оставляющих, как мне кажется, места для сомнений — налицо… заговор, имеющий целью уничтожить существующий государственный строй. Как вы сами убедитесь, осуществление переворота намечено на седьмое июля. Значит, осталось меньше двух недель — и этого срока едва хватит, чтобы принять соответствующие меры на всех уровнях.
— Вы уверены, что ваши утверждения соответствуют действительности?
— Я ничего не утверждаю — я лишь излагаю результаты расследования, которое вел безвременно погибший капитан Де Дженнаро, а также данные, содержащиеся в этих материалах. Но даже если и нельзя было бы поручиться за их достоверность, по-моему, стоило бы, учитывая крайне опасную ситуацию, провести проверку.
Настал момент одобрительно улыбнуться, и генеральный прокурор не преминул одарить Балестрини улыбкой.
— Дорогой Балестрини, вы превратно меня поняли. Я не собираюсь ограничиться формальностями. Ваше мнение мне крайне важно, ведь я не случайно задал свой вопрос, — негромко произнес он и мягким жестом дал понять, что великодушно принимает все извинения Балестрини. Затем показал на горку документов и пленок: — Можете вы вкратце изложить содержание этих… материалов, как вы их назвали?
За четверть часа — генеральный прокурор слушал и внимательно за ним наблюдал — Балестрини сообщил его превосходительству все, что могло того интересовать.
Этот молодой человек был явно не великий оратор и часто прибегал к тяжеловесным, замысловатым фразам. Его возбужденное состояние давало о себе знать и в речи: он говорил бессвязно, как может говорить человек в рубашке без галстука, с покрасневшими глазами и усталым лицом, с грязью под ногтями. Впрочем, откровенная враждебность молодого прокурора не раздражала этого матерого волка, напротив, он с трудом сдерживал улыбку, когда Балестрини позволял себе довольно-таки прозрачные намеки.
Однако само изложение фактов было убедительным. Правда, Балестрини с чрезмерной легкостью называл некоторые имена. В большинстве своем людей влиятельных, по сей день занимающих ответственные посты. И этих-то людей молодой человек собирался привлечь к суду?! Если, строго говоря, следовать методу дедукции, подозрительными были все до единого телефонные разговоры, записанные на пленки. Разговоров, действительно компрометирующих этих лиц, было всего два-три, но на основании отдельных фраз и вполне однозначных данных можно было считать предосудительными и другие телефонные беседы, на первый взгляд абстрактные. Если же взглянуть на них с юридической точки зрения, то они вообще утрачивают свой внешне невинный характер и дают повод подозревать многих, слишком многих.
