— Эх, хороший денек, — промычал третий заключенный, здоровенный детина, которого Джакомо Баллони никогда прежде не видел. Россетти слез с машины молча, лишь звякнули наручники. Их мгновенно окружили карабинеры и повели к зданию прокуратуры.
Вид Балестрини поразил Баллони, который давно не был у этого типа на допросе. Он показался Баллони выше ростом, осунувшимся, а глаза у него были как у больной собаки, смех да и только. И еще он заметил: Балестрини на него не смотрит, и понял, что это не случайно, а уж почему, непонятно. Сам же он, наоборот, стал донимать Балестрини томными взглядами и, увлекшись, как-то даже забыл об очной ставке.
Между тем она оказалась долгой и трудной. В комнате сидела большая группа северян — мужчины и женщины средних лет — и еще паренек лет восемнадцати без руки. Проходя под конвоем мимо трех агентов в штатском, Баллони испуганно вздрогнул под этими мрачными, пристальными взглядами. Балестрини во время каждой новой очной ставки ни на миг не спускал с него глаз и все более походил на черепаху, вдруг потерявшую свой панцирь.
— Введите Мантони, — внезапно приказал он, и дверь комнаты открыли в пятидесятый, наверно, раз.
— Входите, Мантони, входите, — дружелюбно произнес Балестрини, и когда Баллони повернулся к вошедшему, у него от страха сжалось сердце. Память у него была цепкая, и он сразу узнал этого Мантони. Да и можно ли забыть обвислые усы черный шрам, словно рассекавший голову пополам. Таких странных типов теперь встретишь не часто.
— Ну, Мантони, поглядите-ка хорошенько на этих людей.
Нет, не мог Мантони его видеть, точно не мог. Облизывая языком губы, Баллони убеждал себя, будто испугался только потому, что очень уж у Мантони необычное лицо. Он-то этого старика отлично помнит — тогда не спускал с него глаз, пока тот не ушел, освободив ему путь. И теперь он боялся, что и старик так же легко его узнает.
— Ну как?
Но светлые, водянистые глаза старика лишь скользнули по нему да на какой-то миг задержались на одном из агентов в штатском. Потом взгляд его поплыл дальше и остановился на Балестрини.
— Нет, не узнаю, господин судья.
— Вы в этом уверены?
— Да, никого не узнаю, господин судья.
— Ну, хорошо, — пробурчал Балестрини, и Баллони показалось, что тот сейчас рухнет на пол. Приподняв очки, он провел пальцами по векам, слегка покачнулся. Баллони не отрывал от него глаз, но вдруг его грубо схватили за плечи, и он очутился лицом к лицу с одним из двух конвойных.
