15
Пока их везли в полицейской машине, Джакомо Баллони ни разу не взглянул на этого колбасника. Он давно уже перестал бояться, что за ними следят те, кто еще надеется что-то выведать, зная об их прежних связях. Да если б они и заговорили в машине на глазах у охраны, что тут особенного? Ведь в «Реджина Чёли» они встречались несколько раз на дню!
Так что он избегал смотреть на оссетти из одного только презрения, но открыто выразить его все же побаивался. Этот Россетти — свиной окорок. Но натуральный, а не эрзац вроде тех, что продаются в его лавке. Вину этого идиота смягчает разве что его полное молчание. С той минуты, как его арестовали, он рта не раскрыл, даже чтобы попросить сигарету. Понятно, не из преданности шефу или из честного отношения к делу. Трусишь, брат, до жути трусишь, думал Баллони, глядя на его толстые ноги. И нагло усмехнулся.
— Смеешься, да? — зло спросил конвойный.
— Да, смеюсь.
— Твоя мать, видно, тогда недоспала?
— А твоя с кем-то переспала, вот и родился такой кретин, как ты.
Конвойный дал ему пинка, но как-то неловко, вяло, потом попробовал было снова пнуть его ногой, но промахнулся, уцепился за сиденье и стал осыпать его ругательствами, хотя снова ударить уже не пытался.
Не обращая на него внимания, Баллони принялся обдумывать, что его ждет. Очная ставка — предупредил адвокат. Очень неприятная очная ставка, и если не все пройдет гладко, может запахнуть жареным.
Баллони фанатично верил в своего адвоката. За годы мелких краж он перевидел великое множество всех этих защитников по назначению и адвокатишек из отдела социального страхования и в конце концов убедился, что по своей общественной значимости они равны санитару, слесарю либо монтеру, не говоря уже об их убогой профессиональной подготовке. А вот Пратович сделал то, что в свое время не сделали его отец или директор школы, первый работодатель, первый судья, давший ему срок. За полчаса Пратович объяснил ему, в чем он может признаться всегда и в чем не должен признаваться никогда; словом, научил его простейшим процедурным уловкам, которые делают допрашиваемого неуязвимым, и даже нескольким способам обмануть следователя, когда тот прибегает к хитростям.
Цена такому человеку наверняка не один миллион. Но адвокат обращался с ним так дружески, запросто, что порой Баллони казалось, будто он нанял его сам и щедро с ним расплачивается.
— Вылезай, черт бы тебя побрал! — приказал конвойный, и все заключенные сразу поднялись.
