— Но я вовсе не имел в виду, что она ни на что не способна. Просто, если дома маленький ребенок…
— Ты бы мог объяснить ей все это потактичнее. Может, даже стоило немного подумать — вдруг она права. Потом, если бы ты остался при своем мнении, мог бы и дальше смотреть свой телевизор.
— Послушай, Вивиана, — ее внимание, кажется, привлекли лодки, плывшие вниз по реке, и он смог без смущения разглядывать ее, — допустим… допустим, что ты во всем права. Но тот человек, тот, из-за которого Рената… сочла возможным…
— Ручаюсь, ты так же говорил и с ней. Прости, Андреа, но разве не проще сказать: «Тот, ради которого Рената меня бросила»?
— …этот человек кажется ей лучше, чем я?
— Нет. И я не думаю, что Рената считает его справедливее, умнее… и даже красивее. Но он более веселый, более теплый даже в своей подлости, не такой пуританин.
Вивиана больше не улыбалась, он почувствовал, как она взяла его за руку, но продолжал смотреть не на нее, а куда-то в сторону.
— Однако не понимаю, как у тебя достало мужества, у тебя? Жениться на женщине с ребенком, с девочкой от другого… Э, не смотри на меня так — об этом мне сказала Рената.
— Как я на тебя смотрю?
— Не будем об этом. Так вот, одного не могу понять, как ты на это решился при твоем-то характере!
— Я был влюблен, — ответил Балестрини, стараясь глядеть ей прямо в глаза.
Вивиана кивнула.
— Знаю. Но только ли поэтому? Уж не решил ли ты, что совершаешь прекрасный, благородный поступок, женясь на этом зайчонке, который был для всех половой тряпкой? Слов нет, ты поступил прекрасно, но из неосознанного тщеславия. Любовь, по-моему, верх эгоизма. Ты женился на Ренате из эгоизма, потому что хотел ее. Она этого не поняла тогда. Во всяком случае, поняла не сразу…
— Вивиана…
— Тебе больно это слышать?
— Знаешь… у меня в голове сплошная путаница. Да… Каша какая-то. Еще неделю назад мне казалось, что все идет нормально. А теперь… я даже часы потерял, представляешь. Знаю, тебе это кажется смешным. Но и такая ерунда, как часы…
— Прежде всего, Андреа, ты потерял голову — Джиджи мне сказал… Считай, однако, что я тебе ничего не говорила.
Вивиана ловко подпрыгнула и уселась на парапете моста. Она, улыбаясь, поглаживала лацкан его пиджака.
— Значит, молчок, Андреа?
— Разумеется.
— Джиджи сказал, что ты взбудоражил всю прокуратуру. Крупно поругался с Витторио, послал к черту полковника Винью и, нарушив все процедурные нормы, грубо вмешался в следствие по делу об убийстве Де Дженнаро.
