— Вставай, Андреа, пошли.
Балестрини поспешно, на ходу, оплатил счет и догнал Вивиану уже на улице. Минуту спустя они шли под руку по аллее.
— Ничего не скажешь, мы прекрасная пара, — вздохнула она, следя за тенями, плывущими рядом, и засмеялась. Балестрини ничего не ответил. — Хочешь знать, Андреа, почему тебя бросила Рената? Так вот — она ушла от тебя, и это не парадокс, потому что ты способен задавать подобные вопросы.
Вивиана пристально посмотрела на него, словно проверяя, понял ли он. Балестрини покачал головой. Взгляд ее потеплел, она крепче к нему прижалась.
— Андреа, не пойму даже, почему ты такой. Твоего отца я не знала, а мать видела всего один раз. Не думаю, что твой характер сложился под ее влиянием. Она женщина властная, эгоистичная, с непомерными претензиями, но ты совсем не маменькин сынок, каким мог бы стать.
— Прости, но я…
— Прошу, не перебивай меня. Ты живешь в иллюзорном мире. Любишь Ренату, но я ни разу не видела, чтобы ты ее приласкал. Ты думаешь, это признак хорошего тона или сдержанности? У тебя нет других друзей, кроме моего мужа, с которым ты говоришь лишь о работе, и Витторио Де Леонибуса, который интересен, пожалуй, одними анекдотами… Но тебе ведь хочется говорить только о Ренате. И я хочу задать тебе вопрос.
Балестрини испытующе взглянул на нее.
— Знаешь, что ожидала такая вот Рената от человека, который женился на матери-одиночке, удочерил ее ребенка и растил его, как родного? Ты был для нее, Андреа, богом только в день свадьбы. А она верила, что ты будешь им всегда.
— Это она тебе сказала?
— Она этого и сама не сознавала. А вот я понимала, как, впрочем, мог бы понять и ты. Рената была похожа на пустой мешок, покорно позволяющий наполнять себя чем угодно. Она во всем зависела от тебя. И не только в деньгах, которые, насколько мне известно, ты давал ей не слишком щедро… не только! Андреа, не спрашивай, говорила ли мне это Рената. Я и так все видела. И потом, разве ты родом не из Брианцы? Ты одинаково суров и в суде, и в семье. Много лет назад у меня был друг, и вот, когда разговор зашел об уроженцах Брианцы, он сказал: это самые трудолюбивые, способные и прижимистые люди на всем нашем полуострове.
Они шли по набережной Тибра, и Балестрини бросил на нее быстрый взгляд, пытаясь понять, как могла Вивиана, держа его под руку, словно старого, доброго друга, шептать ему эти беспощадные слова.
— Андреа, обо всем этом можно долго спорить, но стоит ли? Посмотри на меня — я могу понять круги под глазами, унылую физиономию: тебе недостает жены. Но почему грязная рубашка? Этот тяжелый не по сезону костюм? И даже невыбритый пучок волос под подбородком? Все это означает, что тебе недостает служанки. Нет, не почасовой, я знаю, что она приходит по-прежнему. Служанки, на которой ты женился, вот кого! Рената однажды рассказала мне о своей семье, особенно об отце. Если бы не ты, она наверняка очутилась бы на панели, в лучшем случае стала бы служанкой. Ты избавил ее лишь от первого. Помнишь, она как-то заикнулась было, что хочет найти работу? Да, об этом она сама мне рассказала. «И что же ты собираешься делать?» — спросил ты, не отрываясь от телевизора. Больше она, бедняжка, с тобой об этом не заговаривала.
