С утра на тракт пошли. Ближняя обочина на землях Анны Петровны, а противоположная уже боярину Сыромятникову принадлежит. Нашли место неплохое, с тракта съезд к имению, рядом место подходящее, аршин сто длиной и пять шириной. И лавку поставить можно, и возку или подводе остановиться, не мешая проезду других.
– Тимофей, ставишь здесь, первым будешь. В длину шесть-семь шагов. Матрёна, ты по соседству.
– Он же мне рыбой все пирожки провоняет! Дальше хочу.
– Места хватает, не ссорьтесь. Но строго в одну линию. Тимофей, верёвку натянешь, чтобы ровненько. Во всём порядок нужен.
– Это верно.
На следующий день у крыльца Никиту незнакомый мужчина поджидал.
– Доброго здоровьичка! – поклонился он.
– Родственник Тимофея?
– Он самый. Шорником хочу быть при имении.
Шорник – профессия востребованная. Для лошадей, основной тягловой силы, сбрую делает, хомуты, сёдла. В имении такого не было, селяне на торг в Старицу ездили.
– Опыт-то есть? Сладишь?
– Раньше-то получалось.
– А что в Старице ремесло не завёл?
– Дык избы-то своей нет, угол снимаю. Всё, что выручил на сбитне и медовухе, на еду уходит и хозяину за крышу над головой.
– Избу ставить хочешь?
– За тем и пришёл.
– Условия знаешь?
– Десятину с прибыли барыне, ещё столько на церковь.
– Не забудь, каждое десятое бревно также отдаёшь. Пилишь, возишь, избу ставишь сам. Если изделия свои продавать будешь – место у тракта выделю.
Шорник, именем Парфён, только кивал. Никита с ним в деревню прошёл.
– Избу вот здесь ставить дозволяю, запомнил?
Парфён помялся, Никита сразу понял, о чём шорник просить будет.
– Деньги для начала дам, но только после того, как избу увижу.
Никита всё же человека незнакомого опасался. Дай ему рубль, а он на свой сбитень пустит. Хоть и ручался за него Тимофей, но всё это слова. Случись неприятность, чем Тимофей рассчитываться будет? Свой селянин – другое дело. Изба здесь, семья, да и соседи его знают – не лентяй ли и пустобрёх.
Неделю шорник с семьёй да ещё одним мужиком, родственником, лес валили, на лошади волокушей таскали. А потом венец за венцом избу поднимать стали. Никита почти каждый день инспектировал, убедился – трудолюбив Парфён. Солнце встало, и он на ногах, и так до заката.
Через две седмицы избу закончил. Крышу деревянными плашками накрыл. В ряду старых, покосившихся избёнок его изба хоромами показалась. К Никите пришёл.
– Готова изба. Завтра семью перевозить буду.
– Славно. Сколько тебе на обзаведение ремеслом надо?
