Может быть, писателей не интересуют девочки с этой точки зрения. Даже Льва Толстого. Мы учили рассказ «После бала». Там говорится: «Когда делали фигуры мазурки вальсом, я подолгу вальсировал с нею, и она, часто дыша, улыбалась и говорила мне: «Encore» («Еще» — франц.). И я вальсировал еще и еще и не чувствовал своего тела.
— Ну, как же не чувствовали, я думаю, очень чувствовали, когда обнимали ее за талию, не только свое, но и ее тело, — сказал один из гостей.
Иван Васильевич вдруг покраснел и сердито почти закричал:
— Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколотки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr (Альфонс Карр), — хороший был писатель, — «на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу».
Ну, хорошо. Раз Толстой так написал, значит, так оно было. Для этого Ивана Васильевича. А для Вареньки? Для нее и на Иване Васильевиче тоже были «бронзовые одежды»?
Может, с тех пор, хоть рассказ написан в самом начале нашего двадцатого столетия, человеческие нравы, в самом деле, переменились. Как-то трудно себе представить, чтоб эта Варенька в «бронзовых одеждах», как эта Карен Морис, положила руку Ивана Васильевича себе на грудь, а потом сама расстегнула «молнию» на спине своего платья. Хотя в те времена, конечно, никаких «молний» на платьях не было, такие застежки человечество стало применять значительно позже. Но дело не в этом. Как-то такая Варенька, в конце концов делала то, что нам научно объясняла профессор из мединститута по фамилии Танцюра и совсем не научно объясняют девочки друг другу.
И именно это все, очевидно, имела в виду бывшая Аграфена, а теперь Вика, когда сказала, что я еще вырасту и тогда узнаю, что такое любовь и какая она на самом деле.
Но откуда и почему она, Вика, это знала?
В папиной газете есть такая рубрика, такой постоянный заголовок: «Только факты». Я сказала папе, что, по-моему, это неправильное название. Получается, будто только под этим заголовком печатают правду, а под всеми остальными могут оказаться и недостоверные сведения.
Папа удивился и, огорченно вздохнув, ответил, что я не понимаю самых обыкновенных вещей, что в других статьях факты комментируются, рассматриваются со всех сторон, на них высказывается та или другая точка зрения, а в заметках под заголовком «Только факты» отсутствуют какие бы то ни было комментарии.
