о не мешал – вероятно, занимался аналогичными «военными приготовлениями».
Но Ян ошибался: Сапар просто отдыхал, набирался сил перед решающим броском. Удаляя и изолируя от противника свою пуповину, распутывая её, Влодарек одновременно проделывал работу, которую должен был проделать виртль, он неосознанно помогал ему. Противник это уловил, прочувствовал, потому и не препятствовал землянину: работа дурака любит.
А когда уставший Влодарек позволил себе чуточку расслабиться, устроив небольшой перерыв, хорошо отдохнувший виртль бросился в атаку.
Ян был застигнут врасплох. Он не успел отдрейфовать в сторону, и виртль обеими руками вцепился в пуповину землянина, не боясь спутать (в прямом и переносном смысле!) со своей. Не давая Яну опомниться, он накинул «фал» на шею противника и трижды обмотал гибкую трубку вокруг неё. Нет, виртль не повторял прежнюю ошибку. Душить младенца с не перерезанной пуповиной, пережимая его горло, не имело смысла, оба противника хорошо усвоили эту лежащую на поверхности истину. Просто виртль использовал шею Яна как очень удобный, подходящий «кнехт», вокруг которого можно намотать пуповину и пережать её, подключив на помощь возникающие при этом силы трения. Руки эмбриона очень слабы, но уже при трёх полных витках сила трения каната о тумбу кнехта многократно возрастает – физические законы остаются физическими законами даже в «бассейне половой сферы», как выражаются гинекологи. Вот так всего один стоящий на пирсе моряк может удержать у причальной стенки океанский лайнер, предварительно несколько раз обмотав швартовочный конец вокруг столбика кнехта.
Влодарек был обречён. Кольца его собственной пуповины сомкнулись на его собственной шее. Оттолкнувшись ножками от живота землянина, виртль предусмотрительно отдрейфовал в свою, суверенную, акваторию эмбрионального моря-океана и, не выпуская из ручек чужой «фал», продолжал уверенно затягивать смертельные кольца на шее прозевавшего манёвр врага растерявшегося Влодарека.
Шея соперника оказалась самым подходящим кнехтом для проведения задуманной Сапаром операции пережатия чужой пуповины. Снабжение звездобоя кислородом резко ухудшилось. Но даже останься оно прежним, Яну не удалось бы избавиться от тройной петли: стащить петлю вниз не давали плечи, снять её через непропорционально большую голову было и вовсе невозможно.
Над весьма специфическим полем проигрываемой Влодареком битвы снова завитал дух известной «уловки двадцать два». Избавиться от неотвратимо затягивающихся на шее «колец анаконды» можно было только перегр
