Геннадий ЕРОФЕЕВ
ПРОКОЛ
Фантастический детектив
Душа человека была создана для того, чтобы бродить по небу. Эдвард Янг
Когда я размышляю о краткости моей жизни, погруженной в предшествующую мне и последующую вечность, о ничтожности занимаемого мной и даже видимого мной пространства, заброшенного в безмерной бесконечности пространств, неведомых мне и не ведающих обо мне - мне становится страшно, и я удивляюсь, видя себя здесь, а не там, ибо нет никакой причины мне быть здесь, а не там, сейчас, а не тогда... Блез Паскаль
1
Я открыл дверь в кабинет Шефа и вошёл. - Шилды-шивалды, Шеф! - сказал я. - Шилды-шивалды, дружок! - Шеф полуобернулся к окну. - Я полагаю, видок тебе нравится? За огромным, во всю стену, окном, на чёрном домино Вселенной, не мигая, безмолвно горели звёзды. Пространство, грандиозное и щемяще прекрасное, в то же время ужасало своим вечным молчанием. - Нет ничего прекраснее картины звездного неба - с деланным пафосом процитировал я. Шеф восседал за столом спиной к окну. Я так сидеть не любил. Говорят, человек инстинктивно старается сесть в помещении таким образом, чтобы видеть входную дверь. А если у вас с одной стороны дверь, а с другой Вселенная? Ну, а Шеф спокойно показывал спину Вселенной. - Нет ничего прекраснее нашей работы, мой мальчик, - желчно усмехнулся он. Это Шеф в самую точку попал. В общем-то, он всегда сразу берёт быка за рога, но сейчас, видел я, что-то он медлил. - Разрешите присесть, Шеф? - сказал я, валяя дурака. Такие пункты политеса в общении с нашим Шефом были совершенно излишни. При всех своих недостатках ворчливый старик на выносил приёмов, церемоний, мишурного блеска и всех протокольных тонкостей этикета. При этом, однако же, странным образом умел, когда это было необходимо, держать каждого из нашей стаи метагалактических волков на дистанции. - Да садись ты, фигляр! - Обезоруженный моей улыбкой Шеф протянул руку к сигаретнице, выбрал сигарету и наклонился к зажигалке, прикуривая. Я не без удовольствия опустился в кресло движением, невольно выдававшим замечательную тренированность моего атлетического тела, доставив озабоченному Шефу ещё пару весёлых секунд. - Хорош Фэгот, хорош, - распрямляясь на кресле и выпуская дым, неторопливо произнёс он и оценивающе посмотрел на меня. - Застоялся жеребчик. Кресла у него в кабинете были поразительно удобными. Почти как в "понтиаке". Я никогда не курил и, разогнав дым, просительно сказал: - Не томите, Шеф. Не дайте помереть дурой. - Мы тебе помереть не дадим, окутываясь медвяным дымком, хитровато прищурился Шеф. - Теперь наскачешься. Вчера меня вызывали к высоколобым. Интересные, сказал бы тебе, ребята. Я-то ожидал, что этот их Институт Метагалактики вроде как дом Для престарелых, а там почти одна молодёжь. Серьёзные парни. - Он насмешливо глянул мне в глаза. Знал я кое-кого из этих действительно серьёзных и хороших парней. Но посмеяться и подурачиться они любили и могли. Только общаться-то мне по долгу службы доводилось всё больше с плохими парнями, и круг своего общения не приходилось выбирать. Шеф продолжал: - Так вот, ты знаешь, конечно, что лет тридцать назад светлые головы установили совершенно точно, что мы живём в пространственно-замкнутой Вселенной. - Притом голубушка наша далеко не первой молодости, - усмехнулся я. Известно сейчас любому школьнику. - Ну да, ну да. - Шеф любил, когда его понимали с полуслова. А в применении к данной ситуации он прекрасно знал, что когда-то я года полтора проучился в Университете. Это он и подобрал несостоявшегося физика, когда меня выперли оттуда за то, что я совершил на ректорской тачке "джой-райд" - тайную увеселительную прогулку с сокурсницей на чужой, естественно, для нас машине. "Крайслер" ректора был, как сейчас помню, канареечного цвета. - Мир наш на стадии сжатия, сейчас он меньше своего максимального размера, который когда-то имел, раза в три-четыре, - открыл Америку Шеф. - В пять, - уточнил я. - Ну вот, знаешь всё лучше меня. - Он загасил сигарету. Слава Богу. - Я нарочно сказал в три-четыре. Да, тебе палец в рот не клади. Он пригодится мне, чтобы сосать его, сидя на краю своей домашней лагуны, как у разбитого корыта. -Ну-у, зачем так мрачно, Шеф? Времени впереди ещё чёртова пропасть. Даже с учетом того, что жизнь исчезнет задолго до полного схлопывания Вселенной, - нарочито беззаботно сказал я, чтобы немножко его позлить. -После нас хоть коллапс... Но Шеф лишь хохотнул. - Был у меня дядя, - поведал он, - такой любил повторять: "Надо всегда быть тактичным и хорошо кушать". Теперь засмеялся я: - Кушайте хорошо, иначе хана. Кажется, я чувствую, куда вы гнёте. Вот старушка спускается по лестнице, и её доброжелатель какой-нибудь спихивает вниз головой в лестничную клетку. Чтобы, значит, быстрее добралась. До кладбища. Угадал, что ли? - Угадал, в общих чертах. Тебя не проведёшь. - Шеф выбрался из-за стола, прошелся. - Поскольку естественными процессами мы не занимаемся, будем полагать, что имеем дело с "доброжелателем" ("доброжелателями"), или с самим Господом Богом... - А так как взять Господа Бога за одно место мы все равно никогда не сможем, - подхватил я, - то нужно искать "доброжелателя". - Все верно. - Шеф помолчал. Поморщился. - Теперь не обижайся, что буду говорить известные тебе банальности. Повторю их скорее для себя. Степень важности - самая высшая, дружок. Раз Бога мы пока оставляем в покое, то выше Вселенной ведь ничего нет, как полагаешь? - Как знать, как знать, - сказал я совершенно искренне. - Похвально, мой мальчик, - Шеф с одобрением взглянул на меня. - Слушай дальше. Ты посетишь Институт Метагалактики и встретишься там с профессором Хабблом. Он посвящен. Профессор тебе несколько подробнее обо всём расскажет и поделится своими соображениями. Насчёт "доброжелателя". Я кивнул. Он, неторопливо прохаживаясь, вёл неторопливую же речь: - Потом ты отправишься в наш Технический Отдел. Машину свою сдашь им на диагностику и подготовку, а сам пойдёшь к медикам, к Лоренсу. Он тебе "откинет мозги на дуршлаг". Не протестуй, не протестуй, - видя, как у меня поехала вниз челюсть, сочувственно сказал Шеф, - сам знаешь, так надо. "Откинуть мозги на дуршлаг" на нашем жаргоне означало переписать с мозга всю информацию, снять все виды брэйнграмм и ещё Бог знает каких-то - грамм и сдать всё это на хранение в специальный архив нашего Медицинского Отдела. Та еще процедура. Я поднялся с кресла. Мы с Шефом, не сговариваясь, подошли вплотную к окну, начинавшемуся почти от уровня пола и встали рядом. Вселенная равнодушно взирала на нас. Сейчас Шеф должен сказать ещё кое-что. - Айвэн, дружок, - после некоторого молчания вкрадчиво начал он. Может быть, это дело окажется пустышкой. Но знай: если почувствуешь настоящую игру, то, - помялся Шеф, - мне очень неприятно говорить это именно тебе: не рискуй понапрасну и, если возникнет такая необходимость, не стесняйся приводить своих будущих противников к полному финишу. - Приведу их всех к полному финишу, - невесело сказал я. - Чтобы не смели обижать старушку. А игра будет, я чувствую, и игра крупная. - И через несколько секунд понял, что Шеф подводил меня к тому, чтобы я произнёс эти последние два слова. Теперь с моей же подачи он нанёс мне мощный завершающий удар: - "В этой великой игре мы одновременно игроки, карта и ставка, - с деланной напыщенностью, явно передразнивая меня, произнёс Шеф, с наслаждением наблюдая за моей реакцией. - Никто не продолжит её, если мы уйдём из-за стола". Это был нокаут.
