Хорошо поужинав и еще лучше поспав, я написал каждому из трех офицеров одно и то же письмо. Я вызвал на дуэль всех троих, сказав ясно и четко, что если они не придут, я буду называть их в дальнейшем не иначе как J… F…[11]. Я обещал им ждать их три дня, начиная со дня написания письма, надеясь их убить всех троих и стать после этого знаменитым по всей Европе. Я написал также ла Тоскани, Баллетти и ла Бинетти, порекомендовав им моего слугу.
Офицеры не пришли, но в эти три дня дочери хозяина гостиницы помогли мне провести время со всем возможным удовольствием.
На четвертый день, в полдень, я увидел прибывшего Ледюка с чемоданом, привязанным к седлу. Первое, что он мне сказал, было, что я должен ехать в Швейцарию, так как весь город Штутгарт знает, что я здесь, и что я должен опасаться, потому что три офицера из мести легко могут организовать мое убийство. После того, как я сказал ему, что не нуждаюсь в его советах, он поведал мне о том, что произошло после моего бегства.
– После вашего ухода, – сказал он, – я отправился спать. На другой день в восемь часов часовой пришел и стал прогуливаться перед вашей дверью, и в десять пришли три офицера. Когда я сказал им, что вы еще спите, они ушли, сказав мне, чтобы я их позвал из кафе, когда ваша комната откроется, но, не видя меня, они пришли снова в полдень и приказали солдату караула открыть вашу дверь. Я насладился прелестной сценой.
Они решили, что вы спите, пожелали вам доброго утра, приблизились к вашей кровати, потрясли вас, колпак сполз, болванка для парика упала и, увидев их потрясенными, я не смог удержаться и прыснул.
– Ты смеешься, мерзавец? Ты скажешь нам, где твой хозяин.
На эти слова, сопровождаемые ударом трости, я ответил с проклятием, что они могут допросить только часового. Часовой сказал, что вы могли уйти только через окно, но они вызвали капрала и приказали взять невинного солдата под арест. На этот шум поднялся хозяин, открыл чемоданы и, увидев их пустыми, заявил, что ваша почтовая коляска послужит ему платой, и оставил без внимания, когда офицер сказал, что вы ее ему продали.
Пришел другой офицер и, услышав о происшедшем, решил, что вы не могли уйти иначе, чем через окно, и поэтому приказал, чтобы солдата освободили; но произошла, на мой взгляд, самая черная из несправедливостей. Поскольку я продолжал говорить, что не знаю, куда вы могли уйти, и потому что я не мог удержаться от смеха, решили меня отправить в тюрьму. Мне сказали, что я там пробуду, пока не скажу, где вы, или, по крайней мере, где ваши вещи.
