С голодухи повелись у нас дрязги да перебранки, возникавшие по пустякам. Заводилой чаще всего выступал Хартлебен. Возьмет и ляпнет что-нибудь вроде: «Я уделал уже пятерых». «И двух не наберется», — сразу взовьется Ян. Утром русские внезапно пошли в атаку, но, укрывшись за придорожной насыпью, мы атаку отбили и потом насчитали среди нападавших сотни две трупов. Ничего не было глупее, как спорить теперь о том, кто убил русских больше, но Ян с Хартлебеном не унимались.
— Русские, конечно, вояки что надо, — встрял в разговор Мольтерер. — В поле им нет равных — здесь не потягаться с ними ни нам, ни французам. Французы вообще одно сплошное дерьмо.
— О господи, — тут же отреагировал Хартлебен, — у тебя и впрямь молоко на губах не обсохло. — Он всегда так сыпал — сплошными штампами. — Не-е, правда, у него молоко на губах не обсохло, — поворотился он к нам.
— Мольтерер, не связывайся ты с ним, — сказал Ян, но Мольтерера разве удержишь:
— А что, хочешь сказать, что французы на что-то годятся?
— Бог мой, да кто с этим станет спорить, — снисходительно усмехнулся Хартлебен. — Но только и русские ничуть не лучше, можешь мне поверить, черт возьми!
— Русские будут получше французов, — не соглашался Ян.
— Да такое же дерьмо! — Хартлебен чуть не рычал. — Ты только посмотри, как они драпают, посмотри!
— Драпают, потому что не хотят драться, — вставил свое слово малыш Эдхофер.
Но ему возразил Кубалек:
— Еще как хотят! Мы могли это заметить сегодня утром. Прак и Хубер уж точно заметили.
Оба утром — и Прак, и Хубер — погибли.
— Они не хотят, но вынуждены, — сказал Герцог цу-Райт. Он и впрямь был герцог и ефрейтор нашего отделения, парень с отменным образованием и отменными манерами; мы с ним вместе учили русский.
Герцог вроде бы поставил в разговоре точку, и все же Ян не пожелал заткнуться и обругал всех нас. Унтер-офицер Пеликан собрался было вмешаться, но он с ног валился от голода и усталости и потому лишь примирительно пробормотал:
— Хватит пороть чушь.
Потом мы не раз еще заводились насчет еды, пока Пеликан нас снова не оборвал:
— Сами виноваты. Нечего было жрать неприкосновенный запас. Так что пеняйте на себя.
Впрочем, он и сам слопал свой НЗ — никому ведь неохота таскать лишний груз. И противогазы мы выбросили по той же причине, и все, что к ним прилагается и никогда не используется, — тоже.
— Не в том дело, — огрызнулся я, — полкило галет нас не спасли бы.
— Да прекратите наконец! — возопил Пеликан.
