Столик, как и пиджак, оказался не по размеру: Ямщик при каждом движении боялся опрокинуть держатель с салфетками, лаковую стоечку с рекламой коктейлей, а то и сам стол, будь он проклят.
— Где вы взяли номер моего телефона? — задал он вопрос, когда Дылда с коньяком в руках, не доверяя официантам, вернулся к столику. — Не помню, чтобы я вам давал его.
Вопрос прозвучал агрессивно, но Дылда сделал вид, что ничего не замечает.
— Жена отыскала, — коньяк тяжко колыхнулся в бокалах, оставил на стенках маслянистые потеки. — Моя Натуся что хочешь найдет. Хотите сокровища Флинта? Вы только маякните, она найдет…
Захрипела кофемашина. Бармен выставил на стойку пару блюдец, разложил пакетики с сахаром, ложечки. Дылда наблюдал за действиями бармена с таким вниманием, как если бы смотрел «Паяцев» в La Scala, и Амброджо Маэстри уже запел пролог. Боится, понял Ямщик. Боится меня, боится предстоящего разговора; знает, чего хочет, но не знает, как начать.
— Извините, пожалуйста, — с изяществом слона в посудной лавке Дылда умостился напротив. Он пригубил коньяк, вернее, одним глотком ополовинил порцию и повторил, дернув щекой: — Извините, а?
— За что? — удивился Ямщик.
Он ждал чего угодно, кроме извинений. Дылда ни словом не заикнулся о своем намерении просить прощения, когда звонил Ямщику и настаивал на личной встрече. Настаивал? Вцепился мертвой хваткой, как бульдог в глотку соперника. Голос звериного прозектора журчал в мобильнике, соком белены лился в уши, вязал по рукам и ногам; таким проще уступить, чем объяснить, почему ты отказываешься, и Ямщик кивнул: «Хорошо, только поближе к моему дому. «Франсуа»? Да, эта кофейня устраивает. В пять тридцать, договорились…»
— Я не должен был, не имел права… — Дылда допил коньяк и с тоской посмотрел на второй бокал, которым собрался искушать собеседника. — Ну, распускать руки. И Натуся твердит, что я дурак. Я тогда выпил… Перебрал, скажу честно. Это я, да?
Он указал на полоску пластыря, украшавшую висок Ямщика.
— Нет, — успокоил его Ямщик. — Это я.
— Врете вы все, — Дылда решился повторить. Коньяк он глотал трудно, кадык ерзал под кожей, выпячивался острым клином. — Нарочно врете, чтобы меня успокоить. Лучше вы простите меня, и будем друзьями…
Этого только не хватало, испугался Ямщик.
— Прощаю, — торопливо сказал он. — С кем не бывает?
— С вами не бывает.
— Бывает.
— И опять вы врете. Вы — человек интеллигентный, вам ли рукоприкладствовать? Я и представить не могу, что вы кого-нибудь бьете…
