Свет мой, зеркальце… | страница 18

— Ну как? — спросил двойник. — Чувствуешь просветление?

С подчеркнутой медлительностью, окаменев лицом, он занес орудие вразумления, намереваясь повторить урок. Швабра-оригинал также пришла в движение. Кюдзо, вспомнил Ямщик. Знаменитый фехтовальщик Кюдзо из культовых «Семи самураев» Куросавы, прелюдия к поединку с грубияном, и реплика Симады Камбэя, случайного зрителя, прозвучавшая за миг до того, как грубиян ринулся вперед, к своей позорной гибели: «Безумец!» Безумец, завопил кто-то надтреснутым голосом. Безумец! Опрометью, плохо соображая, что делает, Ямщик на четырех костях бросился прочь из ванной. В мозгу жужжала, трудилась, выгрызала колкую щетину взбесившаяся электробритва: насухо, без пены и лосьонов. Слава богу, беззвучно вскрикнул Ямщик. Слава богу, что я бреюсь электро… Отчетливо, будто наяву, он видел, как двойник берет с отраженной полочки опасную бритву «Solingen» с перламутровой рукояткой, открывает ее — и высверк лезвия со стремительностью атакующей кобры полосует Ямщика по горлу. Струя крови брызжет на зеркало, ухмылка отражения превращается в клоунский оскал, стекает вниз, по подбородку, на польский пластик, в мойку, пузырится в сливе; злой клоун хохочет, тонет в блестящем омуте, блеск гаснет — и наступает тьма кромешная.

— Боря? — спросила с кухни жена. — У тебя все в порядке?

— Все! — заорал Ямщик. — Все!!!

— Боря?

— Все! Моим врагам такой порядок!

— Два американо.

— Мне эспрессо.

— Один эспрессо и один американо.

— Заказ принят. Садитесь, вам принесут.

Дылда медлил, топтался у стойки. Пиджак он сменил на другой, джинсовый, с бордовым кантом на карманах. Пиджак был Дылде коротковат: наверное, кто-то убедил щеголеватого патологоанатома, что такой фасон удлиняет ноги, а значит, стройнит. Убедительный кто-то соврал Дылде, но Ямщику меньше всего хотелось сейчас обсуждать тонкости высокой моды.

— Коньячку? — спросил Дылда. — По пятьдесят?

— Спасибо, не надо, — отказался Ямщик.

— Детская доза! Сосудики расширим…

— Я не буду.

— «Старый Кахети», а? Ага, вон еще «Renuage», он мягче…

— Возьмите себе. Я ограничусь кофе.

— Ну, если передумаете…

Садясь за угловой столик у окна, Ямщик без интереса смотрел, как Дылда берет два по пятьдесят. Упрямый, подумал он. Упрямый осел. Надеется меня соблазнить. Нет, это я осел. Зачем я согласился? Неужели потому, что мне страшно оставаться дома? Мне, домоседу, моллюску, обитателю башни из слоновой кости?!