Страшных сидел на водительском месте.
- Кажется, придется пострелять, - с сожалением сказал он.
- Понял, - сказал Тимофей и стал выбираться из коляски. - Не бойся. Если недолго - я удержусь.
Громогласно кашляя - по немецкому обыкновению глушителя на нем не было, - мотоцикл даже не рванулся - прыгнул вперед и полетел наискосок через выгон. Пограничники сразу оказались на одной линии между мотоциклами и идущими по проселку машинами, и потому немецкие пулеметы молчали.
- А комбат какой мужик оказался колоссальный, а? - кричал, наклоняясь к Тимофею, Залогин. Видать, эта мысль в нем все время сидела, да только сейчас прорвалась. - Вот не ждал. Ну никак! Я-то думал - рохля он, слабак. А у него, выходит, думка была. Во как момент рассчитал - автоматчиков прихватили. Ты меня живьем зажарь, дядя, я такого не придумаю. Я бы совсем в другой бок попер… Во мужик оказался!…
Начало войны Ромка Страшных встретил на гауптвахте. На гауптвахте он сидел четвертые сутки, всего полагалось пять, и как ему это надоело - описать невозможно. Вырваться досрочно был только один путь - через лазарет, но фельдшер в последнее время стал бдителен. Правда, к этому у него были основании. Еще в прежние свои штрафные денечки Ромка уж чем только не «покупал» его, начиная от нарушения вестибулярного аппарата и кончая почти всамделишным желудочным кровотечением. Когда же не только для всей заставы, но и для самого фельдшера стала очевидным, что Ромкина изобретательность куда мощнее, чем его, фельдшеровы, медицинские познания, он озлобился, как это часто бывает с недалекими людьми, если случается поплатиться за простодушие. А тут ж Ромкин арсенал иссяк. И когда он, можно сказать, с отчаяния, но тем не менее не желая повторяться, наглотался слабительного, его непритворные муки вызвали только унизительные насмешки. И поделом: ну кто поверить, что гауптвахтным меню можно отравиться?
Когда начался бой, о Ромке просто забыли. Немцы наступали большими силами, хотели сразу сбить пограничников и вырваться на оперативный простор. Удар был нацелен прямо на заставу. Уже через пятнадцать минут броневики ворвались за ограду. К сожалению, им это сошло: спросонок гранаты и бутылки с горючей жидкостью стали швырять в них раньше срока, удалось поджечь только один броневик, да и тот укатил своим ходом. На опушке, в семистах метрах от заставь немцы остановились и потушили огонь. Тут как раз подоспела их пехота, и они пошли в атаку снова, теперь уже всерьез.
