— А вы считаете, что поездка с киллером в неизвестность и ежеминутная угроза смерти — это норма жизни? Простите, но я нет.
— Боишься?
— Смерти? Да. Как любое нормальное существо.
Мужчина кивнул и повернул руль влево, выезжая на встречную полосу, по которой на всех парах шел рефрижератор, и нажал на газ. Машины пошли на таран.
Я замерла, расширенными от ужаса глазами следя за приближением махины. Рефрижератор оглушительно загудел, и были уже видны малиновые кисточки занавески, свисающие над лобовым стеклом в салоне, усатое лицо водителя, клетчатая рубаха.
В тот миг, когда я поверила, что мы умрем, и вспомнила Павла Шлыкова, уходящего на боевое задание в предрассветную дымку кандагарского утра, киллер резко повернул рулевое колесо вправо.
Водитель махины погрозил кулаком и, гудя, пронесся мимо. Мы начали сбавлять скорость и съехали на обочину.
Я потрогала лоб и вытерла испарину:
— Вы шикарно блефуете, — заметила я, не скрывая разочарования.
— А ты изощренно лжешь. Девяносто девять женщин из ста в подобной ситуации оглушили бы меня визгом, а половина бы вдобавок попыталась отобрать руль или выпрыгнуть. А ты даже не пошевелилась. Опять будешь утверждать, что боишься смерти?
— Я не успела испугаться.
— Я так и подумал, — усмехнулся криво. — Твоему самообладанию готов позавидовать даже я. Ценные кадры живут в глубинке… И с подобными талантами работают в музеях?
— Чем плохо?
— Абсолютно ничем. Мелочь смущает: ты слишком невозмутима для обывателя. Сестра?
Я выгнула бровь, услышав двусмысленный вопрос. Прошлое опять зашевелилось в недрах памяти. «Афганец», «брат»? Сколько их от безысходности подалось на ниву отстрела, к браткам. Сыграть на этом? Освободить прошлое и, прикрывшись афганским братством, выхлопотать себе жизнь?
Нет, вольнонаемная Олеся Казакова мертва вместе с лейтенантом Павлом Шлыковым. Не стоит тревожить прах усопших, предавать их повторно.
— Я всегда была за идею дружбы народов.
Мужчина с минуту рассматривал меня как диковинную птицу. Потом достал заветную баночку с лекарством, термос с чаем и подал мне. Я молча проглотила пилюлю, запила и вернула ему банку.
— Я, между прочим, и поесть не отказалась бы.
Он молча вынул мой мобильник из кармана своей куртки:
— После звонка дочери.
— Что сказать?
— Что влюбилась без памяти в очень богатого, влиятельного человека, и он умчал тебя на Мальдивы.
— Лучше в Египет.
— Почему?
— Всегда мечтала посмотреть пирамиды, — бросила, набирая Лялин номер.
