А ведь он может стать поэтом, почему-то подумалось мне, если только вытащить его отсюда. Иначе с годами он, в лучшем случае, превратится в Боба, а в худшем станет жертвой какого-нибудь мелкого садиста, которыми так изобиловала эта земля и эта эпоха.
– Надо двигаться, – решил я, – пока Генри будет соображать, что к чему, у нас есть хороший шанс воспользоваться этим затишьем и проникнуть в город. Вот именно ради подобного случая, я и советовал вам, ваше высочество, ехать без свиты.
– Джон, – приказал я, – перепрягать лошадей нет времени, да и не за чем. Поедешь рядом с фургоном, если понадобится, то у нас будет шустрый посыльный.
– Слушаюсь, хозяин, – и мальчик направил свою лошадь в сторону фургона со всё ещё ошеломлённым Бобом внутри.
– Не понимаю, – подала голос Изабелл, когда парень удалился на достаточное расстояние, – откуда в городе противотанковая артиллерия? Пока папа был жив, никакие танки ему не угрожали. Как я поняла из вашего доклада, Генри нанял армию уже после известия о смерти отца.
– Хороший вопрос, – согласился я, – сдаётся мне теперь, что не так всё однозначно с судьбой вашего отца. Пушки сами, да ещё так метко, стрелять не могут. А никакие наёмники не станут работать на мёртвого хозяина, даже если он им заплатил вперёд.
– Что ты хочешь сказать? – Она снова назвала меня на «ты», не без удовольствия отметил я.
То, что я хотел сказать, она поняла уже и сама, но желала услышать подтверждение своих выводов из моих уст.
– Что ваш отец, леди Изабелл, скорее жив, чем мёртв! И вся эта ваша семейная заварушка начинает меня изрядно раздражать!
И я поскакал вперёд, а вся наша маленькая процессия нехотя двинулась следом. Нам действительно очень повезёт, если затишье продлиться достаточно долго и мы успеем до новой атаки проникнуть за городские стены. А в том, что Генри теперь не отступит, даже сообразив, что отец, скорее всего жив, я ни секунды не сомневался. Герцог слишком сильно потратился, чтобы теперь отказаться от своих планов. Кровные узы в этом вопросе, как теперь уже поняли все, для него препятствием не служили.
Изабелл неожиданно поравнялась со мной, но некоторое время ещё молчала. Я не торопил её. История наших весьма странных и противоречивых отношений неожиданным образом нас сблизила. Я так ярко чувствовал её настроение, её порывы, будто они принадлежали мне самому.
Наконец она заговорила:
– Если папа действительно окажется жив, то, что всё это значит?
– Если живыми доберёмся до вашего папы, то узнаем из первых рук, – произнёс я в ответ, – а сейчас мы можем только гадать.
