Как бы я поступил на его месте? Не подозревая об участии в этом деле другого вестника, я не стал бы торопиться и не полез бы в Замок сразу после утомительного перехода. Я бы слегка передохнул, потом захватил кого-нибудь из местных жителей, а лучше всего из тех, кто служит или просто часто бывает за стенами, подкараулив его недалеко от ворот, и допросил. А потом, глубокой ночью, перелез бы стену, снял охрану и, проникнув в покои герцога, убил его в его же собственной постели. Тут я поймал себя на мысли, что представляя всё это, вижу в роли жертвы не Стивена, а Генри Монтгомери.
А вот как поступить мне самому? Моя задача – узнать планы Стивена. Однако, если вестник смерти пришёл за головой герцога, то его планы, какими бы они ни были, можно больше в расчёт не принимать, ибо очень скоро их некому станет осуществить. Но работа в Замке займёт некоторое время, за которое я, при наличии надёжного транспорта, смогу намного опередить убийцу и спасти свою заказчицу хотя бы на тот срок, которого ей хватит для окончательного расчёта со мной. А потом… Вестник смерти никогда не отступит, пока не достигнет цели, даже если жертве удастся на какое-то время укрыться от его глаз.
Да что мне до Изабелл? Я лишь немного продлю её жизнь, чтобы получить причитающиеся мне деньги, а потом пусть заботится о себе сама. Её крови не будет на моих руках – она обагрит руки её старшего брата, нанявшего вестника. А потом я убью Генри, решил я.
Однако, хотя бы для проформы, я должен узнать, скажем, так, какие планы у покойного в скором времени герцога Стивена были на ближайшее после его смерти будущее. А это означает, что и мне придётся побродить вокруг Замка и порасспросить местных жителей. И я принялся расталкивать Боба, проспавшего всю дорогу.
Лишь только проснувшись, парень потянулся к фляге с вином. Я позволил ему сделать пару глотков и отобрал священный сосуд у этого преданного служителя культа виноградной лозы.
– Послушай, Боб, – постарался я привлечь его внимание, – ты же почти местный, знаешь обычаи, правила поведения. Вот и ответь мне – что мы скажем добрым селянам или злым стражникам, если те нас остановят и спросят, кто мы и откуда?
Боб часто заморгал заспанными глазами, явно недоумевая, зачем его разбудили по такому ничтожному поводу.
– Вы их просто убьёте, – пробормотал он, – и мы поедем дальше.
А чего ещё можно было ожидать от этого средневекового деревенского парня? Он, как хамелеон, подстраивался под любую окружающую среду. Ещё позавчера был стражником, лихо повесившим меня при помощи своих ныне покойных друзей, о которых теперь даже не вспоминал, вчера стал верным слугой, исполняющим любой каприз хозяина, а сегодня, если велит инстинкт самосохранения, может стать маньяком.
