Вспомнив о нескольких часах, проведённых в волосяной петле, я позволил истязателю нанести ещё пару ударов по жирной заднице испытуемого, а потом, глубоко зевая от недавнего сна, вышел на поляну с арбалетом в одной руке и саблей в другой.
– А вот и хозяин пришёл, – сообщил я, пришпиленному к стволу дерева арбалетной стрелой вопрошателю, а также тупо уставившемуся на свои отрубленные почти по локоть руки истязателю. Оставшиеся двое уже никакого сопротивления не оказывали, пока я привязывал их поперёк бревна, на котором ещё недавно пороли Боба. Мы спустили с них штаны, а продолжение я перепоручил фантазии моего воспитанника, только что покинувшего это ложе. И судя по диким крикам, от которых вздрагивали уже не только наши лошади, но и верхушки вековых сосен, парень сумел отмстить за свою боль и унижение.
А я пока пошёл изучать покупки и переодеваться.
Боб вернулся сильно расстроенным. Криков я уже больше не слышал, поэтому решил, что парень сам отправил своих мучителей на божий суд, и моя помощь ему не понадобится. И всё же его бледность и молчаливость начинали меня беспокоить.
Мы забрались в фургон, и теперь лежали на соломе плечом к плечу. Лошади, уставшие за несколько часов от жуткого шума, медленно побрели в сторону города. Денег, как я теперь понял, у нас было полно – из карманов четырёх трупов я выскреб золота гораздо больше, чем имел на момент своего повешения. А Боб всё молчал.
– Что случилось? – Решил выяснить я. – Чем ты так расстроен? Это из-за побоев, которые тебе достались?
– Синяки пройдут, – тяжело вздохнул Боб.
– Тогда в чём дело? Может, хочешь вина? – Я слегка пнул лежащий у нас в ногах мешок с припасами. – Сейчас можно.
Парень снова вздохнул, но ничего не ответил и никак на моё предложение не отреагировал. Это уже совсем на него было не похоже. Может быть, он что-то скрыл от меня и теперь боялся признаться? Теряться в догадках я не собирался. Впереди меня ждало ещё много важных дел, а иметь рядом помощника, который держит камень за пазухой весьма опасно – может подвести в любой момент.
– Говори, – приказал я тоном, не терпящим возражений.
Боб заговорил, продолжая при этом смотреть в небо, словно его слова предназначались не моим ушам, а богу:
– Вы же меня потом тоже убьёте, хозяин, – каким-то безразличным голосом тихо произнёс он. – Когда Боб станет больше не нужен, хозяин не отпустит его – хозяин Боба убьёт.
– С чего ты это взял? – Я постарался изобразить глубочайшее удивление.
