— О Дева Мария, — приподнявшись на локте, вздохнула Габриэла.
Оршола села на постели, протирая сонные глаза, и обернулась в сторону Кати, словно желая убедиться, что «самозванка» на месте. Та ответила ей холодным взглядом и выбравшись из-под одеяла, принялась приводить себя в порядок. В комнату влетела горничная баронессы:
— Барыня, что творится-то! Цыган сбежал! Ямщик наш барышню требует, — она боязливо кивнула на Катю, — говорит, что это она во всем виновата…
— Ничего, подождет, — отозвалась Габриэла, прикрывая ладонью зевающий рот. — Впрочем, давай одеваться, все равно пора ехать.
Не обращая на них внимания, Катя вышла из комнаты и нос к носу столкнулась с озверевшим ямщиком, за спиной которого, безрезультатно пытаясь утихомирить его, топтался смотритель.
— Цыган где? — сипло выкрикнул ямщик при виде девушки и затряс огромными кулачищами у нее перед лицом. — Я ж говорил, что подельница! Ключи украла, да выпустила!
— Еремей, — смотритель дергал его за рукав, но ямщик только отмахивался, продолжая наступать на девушку и орать. — Да угомонись же ты! Никто того не видел, не докажешь!
Похоже, эпизод ночной встречи в старческой памяти не остался. Но Кате его заступничество было ни к чему. Доказывать свою невиновность она не собиралась, — меньше всего ей хотелось подвергать опасности репутацию баронессы. Молча обойдя ямщика, она приблизилась к конторке, сняла с пальца кольцо и положила на столешницу.
— Этого хватит? — холодно спросила она.
Ямщик смолк, точно захлебнувшись. Подошел ближе и глянул на украшение.
Золото стоило недорого, и возраст его не имел значения — ценить антиквариат пока не научились. Но вставленный в оправу перстня крупный, овальной формы изумруд-гемма, был хорош. Тем более, что своих изумрудов Россия не имела.[1] И Катя прекрасно понимала, что один такой камешек стоит небольшого табуна. Но для нее ценность этого кольца заключалась совсем в другом, и расстаться с ним было очень трудно. Но что делать? Крестиком тут не обойтись.
Ямщик заграбастал кольцо, повертел его в руках и посмотрел камень на свет. Осталось еще на зуб попробовать, как фальшивую монету, подумала Катя и непроизвольно сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Видеть этот перстень в чужих руках, в руках ненавистного ей, грубого мужлана, было невыносимо. Кашлянув, подошедший смотритель не без интереса уставился на кольцо.
— Тоже, поди, украла, — проворчал ямщик, исподлобья глянув на девушку.
