В «Улитке на склоне», что Перец, что Кандид до безобразия, до раздражения беспомощны и жалки и именно поэтому назвать «Улитку на склоне» лучшим произведением у Стругацких и тем более одной из лучшей в фантастике XX века я не могу. При всем уважении, я не в состоянии разглядеть здесь ни художественно-эстетической литературной, ни глубокой философско-идейной ценности. Читать «Трудно быть богом», при всей ее серости и зловонности атмосферы Арканара мне хотя бы было интересно. «Улитка на склоне» напротив хоть и более красочна описаниями Леса, но все же депрессивная, скучная, нудная, незаслуженно возведенная на подобную высоту повесть. Кроме некоторых абзацев последних «лесных» глав мне просто нечего здесь похвалить. Как и «Трудно быть богом», «Улитку на склоне» я прочитал трижды, ибо того требовали высокие статусы повестей.
Выделяющаяся в общем ряду произведений Стругацких «Улитка на склоне» совсем не выделяется в ряду фантастических книг двадцатого века в целом. Это произведение вознесено так высоко, что от него до самого конца ждешь чего-то большего, но это большее так и не появляется.
(6/12)
Повесть о печальном настоящем и о мрачном будущем, которое решили изменить весьма необычным образом
«Гадкие лебеди», как и «Улитку на слоне» постигла непростая судьба. В СССР повесть впервые увидела свет только в 1987 году (журнал «Даугава» под названием «Время дождя».) Первоначально повесть должна была выйти в сборнике издательства «Молодая гвардия», однако не прошла цензуру, и авторы были вынуждены отложить ее выпуск на целых десять лет. Вначале семидесятых повесть нелегально опубликовали в ФРГ. Позже Стругацкие включат ее составной частью в книгу «Хромая судьба».
На этом ее сходства с «Улиткой на склоне» заканчиваются. По своей сути, идеи и форме изложения «Гадкие лебеди» скорее больше напоминают «Хищные вещи века». Здесь Стругацкие снова обрушиваются критикой на мир настоящего со всеми его пороками и кажущимися неискоренимыми врожденными детскими болезнями общества. Действие все также сжимается в формат одного города (как водится неназванного), главный герой все также медленно погружается в расследование происходящего и поиск разгадок, с той лишь разницей, что жаркое, палящее солнце заменяется, на нескончаемый дождь. Стругацкие решают сыграть на контрасте.
Литературно-художественные детали повести даже без пристального рассмотрения также не сильно отличаются от «Хищных вещей века». Атмосфера уже привычно знакомая нам по другим книгам Стругацких. В целом, охарактеризовать ее можно короткой цитатой из самой книги. «Пьянь и рвань воняющая спиртом и чесноком». Снова сигареты («закуривая сразу две…»); курят теперь уже не только главные герои, но и главные героини), здесь даже дети жалуются на отцов (— Папа, ты не можешь не курить? — осведомилась Ирма.) Снова разговоры за горячительными напитками, («Ему очень хотелось курить и выпить. Он с вожделением поглядывал на горлышко фляги»), снова залпом выпиваемый джин (от большой любви бутылка даже «бережно прижимается к груди», согреваются герои повести исключительно водкой, вином, пивом, ромом, джином, спиртом, скотчем, виски, причем приговаривая, что это помогает здоровью. «Гадкие лебеди» просто гимн спиртным напиткам. Сложно найти вид алкоголя, который хотя бы раз не упоминался в достаточно небольшой по объему повести.
