В тот вечер я не мог ни о чем думать, я был в полном ступоре. Мне оставалось только метаться по квартире. Или напиться. Или покончить с собой. Или позвонить в психушку, чтоб за мной приехали. Или позвонить Клайд. Я благоразумно выбрал последнее. Судя по записке, она была настроена хорошо провести время. А для меня любое времяпрепровождение было всяко лучше, чем пребывать в неопределенности, гадая, что скажут о моей книге агент и издатель. Все это было очень похоже на школьные годы: отдаешь учителю работу, над которой усердно трудился, и ждешь оценки. Даже обидно, до чего мы мало меняемся со школьных времен.
— Я бы хотел хорошо провести время. Скажите, я туда попал? — спросил я, услышав ее мелодичное «алло».
— Солнышко! — в голосе Клайд звучало волнение, которое она сдерживала, как маленькая девочка. — Как я рада, что ты позвонил!
— А я-то как… — ответил я по-идиотски.
— Мы с тобой встречались множество раз, — сказала она, словно в смущении, — но ни разу нам не случалось хорошо провести время вместе. Я имею в виду вдвоем.
Ничего себе! Оказывается, можно стать счастливым от одной фразы. Я вдруг ощутил ту самую радость, которую чувствует ребенок под Рождество.
— Конечно! — воскликнул я. — Давно надо было!
— Ну да, давно.
— Отлично! Заметано! Где встретимся — у тебя или у меня?
— Ну, у меня не совсем удобно. Как ты знаешь, Фокс тоже тут живет. Мне кажется, он огорчится, если обнаружит нас в кровати. Может, лучше у тебя?
— Если ты хочешь страшного перетраха в полуподвальной квартире, то ради бога!
— Эй, мы теряем контакт!
— Я говорю не по мобильнику.
— Я не об этом…
Повисла пауза, мы оба обдумывали только что сказанное. Видимо, я переступил запретную черту. Но с таким выбросом тестостерона я мог бы наступить на собственный член.
— С таким выбросом тестостерона, — сказал я, — я мог бы наступить на собственный член.
— Мне нравятся мужчины, способные наступить на собственный член. Что мне не нравится — так это мужчины, которые как наступят на член, так и продолжают на нем стоять.
— Я буду иметь это в виду.
— Отлично. Наконец-то ты будешь иметь в виду хоть что-то, кроме своего «Великого американского романа». Ты не мог ни о чем другом думать, пока его писал.
— Не американского, а армянского романа, — поправил я. — И без прошедшего времени. Я все еще его пишу. Сегодня я послал копии незаконченной рукописи моим прежним издателю и агенту. Надеюсь встретиться с ними на этой неделе.
— Ох, Уолтер. Я бы хотела, чтобы ты писал. Этого хочет от тебя Бог, хоть ты в него и не веришь. Но я бы хотела, чтобы ты писал о чем-нибудь другом. Не о нас. Все, что с нами происходит — это весело, здорово и совершенно реально. А когда ты делаешь из нас персонажей, мне кажется, ты пришпиливаешь нас с Фоксом булавками к бумаге, как бабочек. Вот увидишь, это разрушит всю нашу жизнь.
