— Но Фоксу нравится, что я пишу роман!
— Это не так. Фоксу нравишься ты — может быть, больше, чем ты думаешь. И он хочет, чтобы ты рос духовно. Но он считает, что превращать нас в литературных героев — это плохая карма для тебя. Просто он слишком робок, и потому не говорит тебе этого.
— Фокс? Робок?
— Да. Ты на самом деле плохо знаешь своих героев.
— Послушай. Давай договоримся так: я закончу книгу, а потом поменяю все имена, чтобы оградить невинных.
— К тому времени, когда ты закончишь книгу, невинных уже не останется.
— Ты устраиваешь из всего этого какую-то дурацкую мелодраму!
— Послушай, Уолтер. Может быть, ты удивишься, услышав это, но я стараюсь сохранить свою личную жизнь в тайне. И Фокс тоже. Мы приняли тебя с распростертыми объятиями. Мы стали тебе настоящими друзьями. Я вижу дальше, чем ты. Если ты будешь продолжать то, что начал, произойдет трагедия. Ведь ты же писатель. Ты можешь писать о чем угодно. Для тебя нет границ, кроме твоей собственной фантазии. Уолтер, Уолтер, ты можешь написать о чем угодно — так напиши! Но я умоляю тебя, не надо высасывать из нас жизнь, чтобы потом продать ее читателям. Оставь нас с Фоксом такими, какие мы есть, — свободными птицами, которые залетели в твое небо!
— Ты можешь попросить меня о чем угодно, кроме этого, и я все для тебя сделаю. Я все для тебя делал и раньше, все, что ты просила! Все, начиная с того самого дня, когда я встретил тебя в банке. Вспомни: ради тебя я засунул дохлую рыбу к себе в сейф!
— Ты не знал, что это рыба!
— Вот, в том-то и дело! Я тебе верил!
— А теперь ты предаешь меня!
— Я уже сказал, что я сделаю. Я поменяю имена. Эта перемена все решит.
— Меня волнует только одна перемена, Уолтер. Перемена в тебе самом.
— Послушай, что ты от меня хочешь? Чтобы я сломал свою писательскую карьеру?
— Лучше сломать карьеру, чем чужую душу. Опять повисла пауза. Похоже, мы уже все друг другу сказали.
Клайд первой нарушила молчание.
— Пока, солнышко.
— Пока, Клайд.
Мы бросили трубки одновременно.
Я лежал, смотрел в потолок и думал. Мы многое пережили вместе. Вот теперь вместе бросили телефонные трубки. Вместе сказали «пока». Потолок вдруг показался мне слишком белым, а комната — слишком пустой.
И тут меня озарило, словно молнией.
Я теперь настолько несчастлив, что могу стать великим писателем. Ура!
