Вообще говоря, черновики обычно никому не показывают. Но в данном случае я считал возможным сделать исключение по нескольким причинам. Во-первых, я не видел ни издателя, ни агента уже семь лет. И вполне могло оказаться, что они уже переселились в большое издательство на небесах. Кроме того, я совсем запутался в оценке собственного труда. Временами мне казалось, что это шедевр, временами — что это полное дерьмо. Мне нужна была обратная связь: ввести куда-то свои данные и получить ответ. Поэтому в тот же вечер я отнес все, что написал, в ближайший копировальный центр, сделал две копии и отправил по «Федэксу» одну копию агенту, а другую издателю. К каждой посылке я приложил короткую записку: надо срочно встретиться, чем скорее, тем лучше. Правда, я прекрасно знал, что большинство издателей и агентов думает как раз наоборот: чем скорее, тем хуже. Они полагают, что реагировать быстро — это признак слабости. Если хочешь встретиться с ними поскорее, то не надо ждать у телефона. Это глупо. Ну что ж, я человек не гордый. Если будет надо, я поставлю осадные машины вокруг их офисов и буду вести правильную осаду до тех пор, пока не добьюсь встречи. Это, конечно, очень нудная, если не сказать унизительная, сторона писательской жизни. Но зато, окажись вы автором бестселлера — и тогда уже вы сами будете считать, что быстрый отклик — это признак слабости. Если вы становитесь важной шишкой, то почти любой свой поступок начинаете оценивать как признак слабости.
Домой я вернулся безмятежно-спокойным, как фаталист. Я перешел своего рода литературный рубикон. Теперь ничего не зависело ни от мнения Клайд, ни от мнения Фокса, ни даже от моего собственного мнения. Люди, занимающие видное место в литературном бизнесе, вскоре сами во всем разберутся.
Я налил чашку кофе, присел к машинке, но вдруг понял, что не могу работать. Просто не могу ударить пальцем по клавише. Я был как самолет, который кружит над аэропортом, но не может сесть. И так мне предстояло кружиться до тех пор, пока я не встречусь с издателем и агентом. Все-таки удивительно, насколько мало мы доверяем самим себе, особенно те из нас, кто решил, что их призвание — писать романы. Говорят, что писательство сродни колке дров, но только тут все наоборот: никуда не годные писатели рубят так, что только щепки летят, а лучшие из писателей дров колоть не умеют. Они вообще ничего не умеют, кроме одного: наблюдать звезды, умирая под забором.
