— Здрасьте пожалуйста! — воскликнул я. — Это ты мне говоришь? Да ведь я пишу эту долбанную книгу только из-за тебя. Из-за тебя и Фокса. Когда я с вами познакомился, у меня появилось что рассказать. Сюжет. Герои. Настоящие, живые герои. И у меня наконец-то появилось желание писать! Я хочу писать. Моя жизнь была пустой и бессмысленной, и мне было даже некому сказать, что она пустая! Да понимаешь ли ты, что ты — муза моя долбанная?
— Это очень мило, Уолтер, — ответила она.
Мне уже не нравилось, когда она называла меня по имени. Я жаждал «солнышка», как Ван Гог.
— Ничего это не мило, — сказал я. — Просто это правда. Я не стал бы писать книгу, если бы это не была книга для тебя. А ты сначала меня поддерживаешь, а потом вдруг говоришь: не пиши. Ты уж реши, что ты хочешь, Клайд. Надо выбрать что-то одно.
— Тогда пусть будет Маленькая Италия, — ответила она.
Мы спокойно пообедали в Маленькой Италии, в месте под названием «Лунас». Клайд заказала пасту и овощной суп. Я взял лингини с соусом из красных моллюсков и тефтели — не самое удачное начало вегетарианской жизни. Я сказал об этом Клайд, и в ответ она заметила — как всегда уклончиво, но по существу:
— Если ты все-таки напишешь свою книгу…
— Напишу!
— … то вряд ли меня заденет рассказ про мои кулинарные предпочтения: о том, что я не ем никого с лицом и с мамой. Это ладно. Но вот насчет другой шутки, которую ты собираешься туда поместить — не знаю, не знаю…
— Какой еще шутки?
— Да вот той, грубой, которую ты нацарапал в блокноте, пока я говорила с китайским мальчишкой. Наверное, кому-то это понравится, кто-то даже будет ржать, но… Но не кажется ли тебе, что шуточки типа «сожрать вегетарианца» звучат несколько банально?
Тут были сразу две поразительные вещи, но я, как всякий писатель, сразу клюнул на критику, а самое важное поначалу упустил. Мой роман был еще не написан, а уже подвергался критике! И не простой критике, а самой убийственной, той, которую авторы совершенно не выносят: меня обвиняли в банальности. Отстойный, тусклый, предсказуемый, без огонька — эти слова мы как-то можем пережить. Но не родился еще писатель, который не встал бы на дыбы от слова «банально». Уважающий себя автор скорее предпочтет обвинение в плагиате.
— Банально?! — заорал я. — Ты называешь это банальным? А это не банально, когда…
Но тут я осекся. До моих маринованных мозговых клеток вдруг дошла вторая, гораздо более поразительная вещь. Да откуда же Клайд знает, что именно я нацарапал у себя в блокноте? Она же ни слова не видела! Неужели она действительно читает меня, как книгу? Она прочла мои мысли?
