Они подошли к высокой эстраде, и священник принялся с любопытством осматривать ее, по-птичьи склонив голову на одну сторону. Это было традиционное и довольно безвкусное сооружение с приплюснутым куполообразным сводом и круглым, похожим на барабан помостом, кое-где позолоченное и установленное на шести выкрашенных деревянных столбах, приподнимавших его примерно на пять футов над променадом. Странный контраст между снегом и позолотой вызывал у Фламбо, как и у его друга, смутную ассоциацию, которую он никак не мог уловить, но связанную с какой-то чуждой эстетикой.
– Я понял, – наконец сказал он. – Это японская работа. Она похожа на один из вычурных японских эстампов, где снег на горной вершине похож на сахар, а позолота на пагодах напоминает глазурь на имбирном прянике. Прямо маленький языческий храм, а не площадка для оркестра!
– Да, – согласился отец Браун. – Теперь давайте посмотрим на местное божество.
С проворством, неожиданным для его роста, он вскочил на деревянную сцену.
– Отлично, – со смехом сказал Фламбо, и мгновение спустя его мощная фигура тоже появилась на возвышении.
Несмотря на незначительную разницу в высоте, отсюда открывался более дальний обзор на плоские пустоши земли и моря. На суше оцепеневшие от холода сады незаметно сливались с серыми зарослями кустарника, а дальше виднелись длинные низкие амбары уединенной фермы, за которыми не просматривалось ничего, кроме унылых равнин Восточной Англии. В море не было ни паруса, ни других признаков жизни, если не считать нескольких чаек, но даже они напоминали снежинки и не летали, а словно парили в воздухе.
Услышав возглас у себя за спиной, Фламбо резко обернулся. Голос исходил откуда-то снизу и обращался скорее к ботинкам Фламбо, чем к нему самому. Он моментально протянул руку, но не смог удержаться от смеха. По той или иной причине деревянный помост провалился под отцом Брауном, и злосчастный маленький священник рухнул на мостовую. Однако ему хватило роста, чтобы его голова выглядывала из пролома среди треснувших досок, словно голова Иоанна Крестителя на блюде. На его лице застыло смущенное и немного расстроенное выражение, вероятно, как и у Иоанна Крестителя.
Секунду спустя он тоже улыбнулся.
– Должно быть, дерево подгнило, – сказал Фламбо. – Хотя странно, что доски выдержали меня, а вы попали на слабое место. Дайте-ка я вытащу вас.
Но священник внимательно разглядывал края и углы пролома. На его лицо вдруг набежала тень.
