— Вот и хорошо, я тоже туда приеду!
Тэли принялся ей объяснять, где находится Сандомир, — он, правда, сам этого толком не знал.
— Ладно, ладно, — перебила его Юдка. — Я и так узнаю. Я приеду. До свиданья!
Только теперь Тэли спохватился, что почти не замечал присутствия Рихенцы во дворце. Эту свою вину он старался искупить, без устали наигрывая песенку, которую пел по дороге в Берг. Но князю Генриху песенка не понравилась, он велел играть что-нибудь другое. У князя теперь было больше досуга, он чаще встречался с Агнессой и Болеславом, собиравшимися в Алътенбург, откуда доходили дурные вести о здоровье Владислава и особенно — Звиниславы. Красавица Аделаида отправилась в Зульцбах, порядочную часть пути ее сопровождал Болеслав. В Бамберге становилось пусто, лишь Генрих сидел на месте, словно чего-то ожидая. Как заложник кесаря он с минуты смерти Конрада был свободен, мог ехать на все четыре стороны, но, судя по приготовлениям и по словам Яксы из Мехова, в Польшу он не собирался.
Тэли пиликал на виоле или бродил по величественному, холодному собору, который один только возвышался над приземистыми домиками Бамберга и дворцом. В просторный дом Фридриха его не тянуло, хотя там было все хорошо налажено и хозяйство велось исправно. Фридрих в этом доме живал редко, зато в нем постоянно находились его слуги и слуги его слуг. Околачивался там один тощий монах — как говорили, бывший друг-приятель Райнальда Дассельского, который привез его в Германию из Парижа, где они вместе учились, и затем таскал его за собой по всяким захудалым приходам. Райнальд быстро пошел в гору, а его друг так и остался слугой, писцом, прихлебателем. Прозвали его полушутя «Архипиитой»{71}, потому что он славно сочинял стихи. Тэли льнул к нему и кое-чему от него научился.
Больше всего нравилось Тэли ходить с Архипиитой в сени, вернее, во внутренний дворик, где мейстер Куно высекал из камня статую святого Георгия для собора. Она изображала рыцаря, — может, то был король Артур? горделиво восседавшего на коне. Голова была еще не закончена, и когда Куно принялся за ее отделку, Тэли с удивлением заметил, что он придает лицу всадника сходство с князем сандомирским.
В начале марта пришла весть об избрании герцога швабского королем и о короновании Фридриха I в Аахене. Вскоре приехал епископ Конрад из Аугсбурга, а также поверенный Оттона Фрейзингенского монах Изенгрим. Они везли в Рим письма короля. Явился с ними и Рахевин. Он подолгу совещался с князем Генрихом, и в один прекрасный день, не дожидаясь пасхи, все они князь Генрих, Рахевин, Якса со своим небольшим отрядом, Герхо, Лестко и Тэли — направились на юг, к заснеженным горам, но не той дорогой, которой поехали королевские послы. Агнесса и ее сыновья простились с ними у городских ворот. Болеслав сказал Генриху:
