«Вечно эти римляне!» — с досадой подумал Тэли и пошел к правому крылу замка, где жили мнимые цыгане. Кавардак там был страшный, шум, возня. Сейчас же за просторными сенями находился узкий маленький дворик, окруженный высокими стенами. Там росли два чахлых дерева — не для красоты, а для удобства: к ним была подвешена веревка, на которой сушились заплатанные сорочки, платки, полотенца. Тэли удивило, что все здесь было по-иному, чем в других частях замка. Казалось, виноградники, леса и широкая река находятся где-то за тридевять земель. А здесь — ободранные деревца, глиняный пол что в сенях что во дворе и какой-то особый душный запах: как будто ты очутился совсем в другой стране.
Во дворике играли дети. Они изображали процессию, шагая вдоль развешанного на веревках белья. Двигались они чинной вереницей, покрыв головы большими тряпками, из-под которых торчали черные кудрявые волосы. В руках у всех были длинные посохи. Тэли сперва не мог понять, что это означает.
— Не так, не так! — крикнула девочка постарше, выбегая из-за веревки с бельем. — Медленней надо идти, а главное, надо петь. Пойте же! — И она зашагала вразвалку, показывая другим, как надо идти. Потом опять скрылась за веревкой с бельем — оттуда тоже доносились ребячьи голоса.
А дети с посохами пошли гуськом и гнусаво запели:
Мы иде-ем,
Мы бреде-ем
Ко Гробу Господню…
Спрятавшаяся было девочка вдруг снова выскочила во главе целой оравы все отчаянно вопили. Они накинулись на процессию, стали тащить детей с посохами. Те вырывались, колотили посохами нападающих — поднялся галдеж, визг, суматоха.
«Вон оно что, — понял Тэли, — они играют в пилигримов и сарацин».
И когда задорная девочка принялась слишком уж рьяно трепать одного малыша пилигрима, Тэли выступил в его защиту. Тут вся орава набросилась на него и давай толкать, дергать за новое платье. Но Тэли изловчился, стряхнул с себя драчунов и закричал:
— Вы что, рехнулись? Разве нельзя с вами поиграть?
Дети смолкли. Теперь они стояли спокойно, обратив к маленькому скрипачу свои длинные горбатые носики. Старшая девочка сказала грудным голосом:
— С нами нельзя играть, потому что мы — евреи.
Тэли попятился на шаг и удивленно спросил:
— Значит, вы — не цыгане?
— Нет, — ответила девочка, — мы евреи.
Голос у нее был низкий, приятный. Она тряхнула головой в копне черных кудряшек — точь-в-точь колечки. Зазвенели ее мониста из дукатов.
— А что вы тут делаете?
— Мы живем у господина Виппо.
