Тут в душе Тэли что-то всколыхнулось. Забыв о трауре, омрачавшем этот бестолковый графский двор, он тронул пальцами струны виолы, потом провел по ним смычком и запел вполголоса, томно и сладко. Пел он долго, и на сердце у него становилось все спокойнее. Впервые подумал он о том, что проживет еще не одну весну и не одну осень и что все в жизни становится воспоминанием. Что милый облик испанской королевы со временем поблекнет в его памяти, как и другие красоты. И что наступит когда-нибудь вот такая же осенняя ночь, которая будет последней в его жизни, и ничто в мире от этого не изменится.
Голос его звучал все мягче, слова приходили на ум все более простые и значительные. Струны виолы еле слышно вторили пению и наконец затихли.
Луна была молодая, зашла быстро. С минуту еще мерцал ее свет сквозь туман, потом стало совсем темно.
Вечером следующего дня гости и хозяева сидели в парадной зале и, отдыхая после обеда, обсуждали приготовления к охоте, в которой все намеревались принять участие, — пора была самая подходящая. Но вдруг явился гонец из Цвифальтена и сообщил, что княгиня Агнесса приехала в монастырь и желает немедленно повидаться с дочерью. Гертруду эта весть явно встревожила, а Генрих и Тэли, не сговариваясь, одновременно взглянули на Рихенцу. Приезд ее матери в Цвифальтен скорее всего означал, что наконец-то прибыли послы Альфонса. Рихенца побледнела, опустила глаза. Генрих с неудовольствием заметил на лице Тэли насмешливую улыбку. Но даже самому себе он не хотел признаться, что этот мальчик раздражает его. Ничего не поделаешь, пришлось отказаться от охоты и поспешить в обратный путь. Покинули замок утром на рассвете. Погода переменилась, было пасмурно, в воздухе висела мелкая изморось. Теперь Тэли ехал позади всех; виолу свою он спрятал поглубже в сумку, которая болталась у него за спиной. Настоятельница монастыря, мать Осанна, выехала верхом навстречу и галопом помчалась прямо к Гертруде. Да, в Бамберг прибыли послы Альфонса VII, и кесарь просит племянницу поскорей собираться. Еле уговорили княгиню Агнессу хоть денек побыть в монастыре, отдохнуть с дороги.
Невестки своей Генрих почти не знал. Так уж получилось, что в последний раз он видел ее, когда был еще ребенком. Во время похода на Познань Агнесса жила в Кракове, оттуда переехала в Германию; с тех пор Генрих не встречал ее и не мог даже вспомнить, как она выглядит. Это была невысокая, худенькая женщина с большим носом и красивыми блестящими глазами наследственная черта салической династии. Одевалась она всегда скромно, тем более в дорогу: теперь на ней была коричневая ряса бенедиктинок, которую она с разрешения папы могла носить при желании. В этой простой одежде невзрачная с виду Агнесса держалась, однако, так, что в каждом ее движении чувствовалась внучка великого императора. Генрих невольно вспомнил долговязого, сутулого Владислава, его висячие рыжие усы — вот уж в ком не было и тени величия! Кроткий, беззлобный Владислав никогда ничему не противился: безвыездно жил в своем замке Альтенбурге, предоставляя жене и сыновьям хлопотать о нем и о себе самих.
