– Это не наша война, Вася, – вымолвил в ответ Садко. – Скажи мне, как? Как сражаться против такого? Никто не готовил нас к этому!
– Вахрамей выпустил Сатану на свет Божий, – произнёс Костя.
Но Василий ничего не ответил им. Раздосадованный он отправился в избу, где сейчас оказывали первую помощь тяжело раненному Леону. С того уже стянули кольчугу и рубаху, и в одних штанах уложили в постель, которая тут же перепачкалась в крови. Михаил не мог унять слёз, сидя возле постели брата, другие пытались остановить кровотечение, перевязать рану тканью. Леон был уже бледен как мел, весь покрылся потом и тяжело дышал.
– А, Василий, это ты, – вымолвил он, увидев воеводу. – Видишь, как бывает. Меня резали сарацины, меня рубили викинги, колдуны пытались одолеть, а теперь видишь как, какой-то упырь пришёл, и разом всему положил конец.
– Это ещё не конец, – возражал Василий, усаживаясь рядом на лавку, – не спеши себя хоронить.
– Я – бывалый воин, Вася. Я видел такие раны сотни раз. После них не выживают. Но, может оно и к лучшему. Устал я. От всего уже устал. От голода, от бесконечных войн. У меня ни дома нет, ни семьи, из всех родных только один Михаил.
И с этими словами Леон крепко взял за руку плачущего младшего брата.
– Ничего Леон, – отвечал Василий, сам едва сдерживая слёзы, – может, скоро мы все там будем.
– Нет, – вдруг даже попытался подняться на локтях раненный, – уходи, Вася, не губи себя. Сделай, как хочет Вахрамей. И брата моего забирай вместе со всей моей богатырской сотней. Нечего здесь пропадать. Здесь гнилое место, никому нельзя верить. Не ясно, кто свой, а кто чужой. Вот и Святогор…. Я до конца не верил, хоть слухи и доходили. Говорили, кто-то видел его под знамёнами Всеволода Додона. Это не удивительно, ведь Святогор лично знал и Всеволода, и князя Владимира, когда они были ещё друзьями, и сам был другом им обоим. Но теперь тут точно уже делать нечего. Уходи, отдай пленных. Тебе нужно на заставе быть. Ты хотел меня спасти, а, видишь, как вышло. А ты, брат, уходи с ними, иди к князю Владимиру и расскажи ему обо всём. Пусть идёт сюда с войском, пусть достанет Вахрамея и его цепного дьявола. А здесь делать нечего, никому нельзя верить, только Богу.
Леон слабел и говорил всё тише, вскоре он и вовсе потерял сознание, но был ещё жив. Богатырю предстояло промучиться ещё ни один день, и провести всё это время в дороге, поскольку Василий и Михаил решили последовать его совету и покинуть Чернигов.
