Первыми снова атаковали татаро-монголы. Они на своих легких лошадках начали кружить вокруг сбившихся вместе русских воинов и обстреливать тех из своих страшных луков. Глеб был напряжен больше остальных. Он лихорадочно крутил в голове воображаемые игральные кости, каждый раз выкладывая их на шестерки. Таким образом он держал связь с артефактом, чтобы тот нес удачу ему и его бойцам.
Пока что это срабатывало.
Что же касается Евпатия и Прошки, то они так умело скрывались за щитами, что и их пока миновали смертоносные стрелы татар.
Худшим для кучки оборонявшихся было то, что их собственные луки были не столь дальнобойными, поэтому отстреливаться они не могли.
– Уж можно было для такого дела хотя бы одно ружьишко на всех выделить! – сквозь зубы ругался Глеб. – Я бы сейчас быстро поснимал с седел этих нукеров или как они там у них обзываются?!
И тут бывший капитан российской армии словно опомнился и уверенно достал свою пращу.
– А ну, подвинься чуток, – сказал он ближайшему к нему воину и уверенно вложил в свое оружие гладкий свинцовый шарик.
Все было сделано как учили: короткий взмах от бедра, несколько витков над головой, и вот уже снаряд летит в намеченную цель. А для пущей уверенности Глеб еще мысленно кубик в голове на шесть точек бросил.
Сработано было мастерски. Стальной шарик ударил точно в висок одному из монголов, и тот кубарем полетел со своей лошади.
– Один есть! – со злорадной ухмылкой изрек Глеб и тут же метнул следующий снаряд, который вынес из седла и заставил упасть замертво еще одного татарина.
Со стороны вражеских рыцарей тут же раздалась команда, возвращающая обратно монгольских всадников. Оставив двух своих товарищей лежать на земле с окровавленными разбитыми черепами, они незамедлительно вернулись к повозкам за выстроившихся в ряд бронированных конников.
По отмашке своего командира крестоносцы, все убыстряя шаг своих защищенных специальными доспехами коней, плотным строем двинулись на обреченно стоящих на месте людей.
– Это тебе не татары, – горько выдохнул следопыт Прошка, – кружить не станут. Сейчас врежутся в нас с разгону и размажут по земле, как жуков. Прощайте, братцы, видимо, настал наш час.
– Евпатий! – резко и не без паники обратился к богатырю Глеб. – Ну ты же ученик мага?! Сам почти что волшебник! Неужели нельзя там землетрясение какоенибудь наворожить, чтоб они провалились все к чертям собачьим? Или еще какое страшное колдовство сотворить?
Евпатий отрицательно покачал головой и, туже натягивая шлем, впился исподлобья на уже обнаживших свое оружие врагов.
