В душе у Титуса таится вечно подогреваемая ненависть к учителю, который с каждым днем становится все жирнее и безжалостнее. Ненавидит Титус и старших, более сильных учеников, чью благосклонность приходится покупать яблоками, грифелями и картинками, а картинки надо выклянчивать у отцовских учеников или потихоньку вырывать их из тетрадей с эскизами…
Приходя домой, маленький Титус уже не в состоянии играть: он слишком устал от диких шалостей в школе и мучительных издевательств. Мальчик проскальзывал в тихую мастерскую Рембрандта. Не замечая чудесных картин, которые писал отец, вяло и рассеянно перебирал он чисто вымытые кисти или, уткнувшись в оконное стекло, глядел, ничего не видя, на улицу. Темные локоны меланхолично и недвижно свисали ему на лоб, маленькие узкие ладошки так же недвижно упирались в холодное оконное стекло.
Никто больше не расспрашивает его о школе, как в первые дни, ни одна душа не проявляет более интереса к тому, как он пишет или читает. Кажется, в этом доме каждый живет в своем обособленном мирке. Ученики отца молча идут своим путем. Хендрикье поглощена думами о ребенке, который скоро должен родиться. А у Рембрандта рука еще размашистее и увереннее, чем прежде, скользит по шероховатому холсту, глаза мечтательно всматриваются в жаркие темные краски, в видения, сотканные из ночного мрака и золота.
Торговцы картинами братья Данкертсы выставили для продажи полученные у Рембрандта в конце лета гравюры, сделанные им во время пребывания в Ватерланде, а также его офорты на библейские сюжеты. Часть этих взятых ими на комиссию работ они отправили в Париж торговой фирме М. Шиартр, с которой около двадцати лет поддерживают деловые связи.
Против ожидания, они за одну неделю распродали почти всю партию рембрандтовских гравюр. Из Парижа вместе с векселями и отчетами поступили срочные запросы, нельзя ли получить еще каких-либо работ de grand maistre hollandais — великого голландского мастера; люди дрались из-за его офортов, и цены на них день ото дня росли.
Данкертсы многозначительно переглянулись и, не теряя дорогого времени, послали в Париж новую, хотя и меньшую партию оттисков, «которые им лишь с превеликим трудом удалось получить у мастера». А между тем, как бы случайно заглянув к Рембрандту, они мимоходом осведомились, нет ли у него еще каких-нибудь рисунков: как ни странно, в Париже на них большой спрос…
«Великий голландский мастер» не понимал, что торговцы попросту надувают его. С радостью взял он предложенные ими несколько сот гульденов — он уже давно задумал купить у Гуго Аллардта папку с рисунками Микельанджело. Рембрандт пообещал торговцам, что вскоре пришлет им новые работы.
