Стал дракон. Захотелось Петру Иванычу от махорки, от тяжелого духа – на волю, вот он и полез. Людей было набито, как червей в коробке удильщика, – и – как червь, с натугой, выползал Петр Иваныч наружу. Со всех сторон:
– куда прешь -
– не усидел -
– носит вас, чертей -
– что тебе: в вагоне места мало -
– не толкайся, сволочь несчастная -
– погоди, батюшка, я посторонюсь -
– да пррроходи, чтоль -
но червем-червем – выполз все-таки Петр Иваныч, выпихнулся в холодный воздух, ощупал карманы, и тут же услышал:
– Кто по дрова? С каждого вагона по пяти человек – дрова грузить к паровозу. Не погрузите – не поедете.
Какой-то темный рядом сплюнул, пыхнул в темноте мирной, багровой папироской и ответил с сочувствием к Петру Иванычу:
– Деньги взял, так вези; сам погрузишь и повезешь.
Но Петр Иваныч бодро гаркнул:
– Надо итти, -
и, расталкивая толпившихся у подножек, побежал по краешку насыпи к паровозу, вперед, узнал, где дрова, сунулся по твердой грязи к длинной, заиндевевшей поленнице, наложил было на плечо тяжелого осинового полуторнику – Надо итти, – и остановился, прерывисто дыша и глядя на слабо мерцавшую вдали паровозную топку: не то, что по пяти человек с вагона, а и никто, кроме Петра Иваныча, грузить дрова не пришел.
Вдали кто-то долго и хрипло откашливался, мерцали красные точки папирос, но к дровам никто не двигался, и даже, как будто, и около площадок стали стихать разговоры: должно-быть, постояв, лезли в вагоны, греться.
Петр Иваныч недоуменно швырнул дрова на землю, – они застучали, как кегли, – а сам, обмахиваясь от сора, медленно пошел к своему вагону. Втиснулся в вагон и прислушался: из темноты ползла ленивая руготня, вздохи, зевки и храп.
– А дрова грузить на паровоз? – громко и злобно сказал Петр Иваныч.
– Без нас обойдется, – ответили с пола. – Тереха, дай свернуть.
– Свернуть! Свернуть! – затрепыхался Петр Иваныч.
– Шею вам, чертям, свернуть, больше нет ничего! Вы что же думаете? Лакеи за вами есть, дрова грузить? Бездельники! Думаете, поезд сам пойдет? Черви навозные! Все, все должны отвечать! Все транспорт громили! Эй ты, – встань, встань, встань, тебе говорять! Выходи, сукин сын, к паровозу! Ах вы, тунеядцы! А?
– Да ты что разорался-то? – робко ответил кто-то в стороне. – Тебе больше всех надо, что ли?
– Коммунист, наверно, – вздохнули наверху.
– Сам ты коммунист, а я господа бога помню, – взъерепенился Петр Иваныч. – Ты думаешь вас, чертей, правительство накажет? Бог, бо-ог вас накажет, вот кто! Он, батюшка, всех разыщет! Крестьянство! Мужицкая страна!.. Пни! Насекомые, вот вы кто! Каждый старается для себя сделать, а для других задом дернуть не хочет!
