Диана была странное существо.
Ее, круглую сироту без всякого состояния, почти из милости воспитывали в одном монастыре с Жанной де Фаржи. Жанна еще молоденькой девочкой горячо и искренне привязалась к ней; ее влекло к этой несчастной, одинокой красавице. Выйдя из монастыря, чтоб сделаться женой графа дю Люка, она поставила непременным условием, чтоб Диана была на ее свадьбе, а затем не хотела уже больше и расставаться с ней. Диана отвечала дружбой на дружбу, умела хорошо говорить о своей признательности и совершенно завладела доверчивой подругой.
У мадмуазель де Сент-Ирем был единственный родственник — ее брат Жак, красивый молодой человек, несколькими годами старше ее. Чем он жил — неизвестно. Он был беден, как и сестра, а между тем то ходил голодный и чуть не оборванный, то начинал пригоршнями сыпать золото. Самые закадычные его друзья считали Жака ходячей загадкой.
Хотя граф Оливье принял его к себе в дом с распростертыми объятиями, граф де Сент-Ирем, как его все называли, очень редко бывал у дю Люков. И муж, и жена чувствовали к нему какую-то необъяснимую антипатию; графиня всегда внутренне дрожала, увидев его, точно это было какое-нибудь пресмыкающееся.
Они, конечно, никогда не показывали ему своих чувств, но Жаку и самому было как-то не по себе у них. Чувствуя ли нерасположение графа и графини или потому, что его предупредила сестра, только он стал ходить все реже и реже и наконец совсем перестал показываться.
О его преподобии Грендорже мы еще будем говорить в свое время.
Обед прошел тихо, молчаливо; только изредка хозяева обменивались с гостями какой-нибудь любезностью. Слуги, привыкшие к строгому соблюдению дисциплины в доме, тоже молча ели и пили.
Когда подали десерт, мажордом сделал знак, и они сейчас же встали и ушли.
Мажордом собирался уйти в свою очередь.
— Два слова, мэтр Ресту, — остановил его граф. — Вы были сегодня в конюшнях, как я вам говорил?
— Был, монсеньор.
— Какая лошадь лучше на вид?
— Роланд.
— Хорошо… так велите оседлать его.
— Сейчас, монсеньор?
— Нет… вечером, к десяти часам; и велите привести к главному подъезду… да чтоб положили пистолеты к седлу. Который теперь час?
— Восемь.
— Пусть через полчаса старшие копейщики Лаженес и Лабранш едут в Морсан, к графу де Шермону, с полусворой собак и шестью доезжачими.
— В котором часу прикажете им вернуться?
— Самое позднее — в двенадцать ночи.
— Слушаю, монсеньор.
— Запасных лошадей брать не надо, у графа в конюшнях множество чудесных коней. Пусть Лаженес и Лабранш условятся с копейщиками господина де Шермона, как расставить собак.
