— Чего встал?
— Вспомнил о встрече, — сказал Маркиз. — Сегодня вечером. Напрочь вылетело из головы.
— Что-то важное?
— Графоман, — Маркиз пожал плечами. — Ну как его назвать важным. Обычный графоман, но его почему-то читают.
— Издательство хорошее, — усмехнулась Марта. — Почему ты его печатаешь, вот что интересно.
Маркиз прекрасно знал, почему он его печатает. Несколькими часами ранее он сам выдернул из рук одной из обезьян свеженабраный текст, прежде чем неразборчивый примат успел оный текст сожрать. Бесконечные обезьяны исправно стучали по буквам, и Маркиз, двигаясь между ними в клубящемся безвременье, то и дело выхватывал черновики, руководствуясь, как правило, понравившимся названием. «Фыавпотпв», читал он. Мимо. «Бросок анаконды». Пойдет. «Ззззпрои». «Виктория проснулась от того, что его не было рядом…» Название переделать, и пойдет.
— А почему нет? Его сейчас любят. Когда-нибудь люди вообще перестанут читать нормальные книги, и мы с тобой останемся самые умные.
— Ну, удачи на встрече.
— Спасибо… Март, а, Март, — Маркиз взял женщину за локоть. — Этот твой коллега, Ариман… Ты знаешь, почему его зовут Ариман?
— Он рассказывал, — удивилась Марта. — Древнеиндийское имя.
— Забавный человек.
— Интересный, — сказала Марта, — глядя на дверь, в которую несколько минут назад зашел Ариман Владимирович. — Я вчера с ним столкнулась тут. Не знала, что он в этом доме живет. Повернись ко мне, будь добр.
Маркиз встал к Марте лицом и не успел увернуться от поцелуя.
— На память, — Марта отстранилась спустя мгновение. — Спасибо, что встретил. Дальше я сама.
— Погоди.
— Ты хотел попрощаться. Ну вот. Мы попрощались. Будь здоров, дорогой.
— Да погоди же! — Маркиз широкими шагами догнал Марту. — Погоди. Ты мне нужна. Я передумал. Я с тобой.
Марта качнула рыжими волосами.
— Не смешно.
— Прости, — сказал Маркиз. — Я тебя не оставлю.
— Я тебя не понимаю!
— Не оставлю, и все тут. Ты мне нужна, Марта. Мне нужно встречать тебя с работы, — честно сказал он. — Мне…
Марта без замаха, но сильно, ударила Маркиза по лицу и поцеловала в пахнущие табаком губы.
Оксана
В ЗАГСе я разревелась, и меня отпаивали валерьянкой.
Я, конечно, сделала вид, что плачу от счастья. Наверное, нужно было быть идиотом, чтобы так подумать. Слезы счастья выглядят иначе. На самом деле я плакала не от счастья или горя, а от наступившей в моей жизни окончательной определенности. Я больше не могла выбрать себе судьбу. Стас был хорошим человеком, на руках меня носил, но я его не любила так, как должна была любить, чтобы выйти замуж.
