Марта. Она никакая не Марта, не Мария и даже не Маргарита. Она Евгения Мартынец. Но прозвище прилипло крепко, как и все прозвища, которые давал людям Маркиз. Хотя назвать его самого Маркизом новая подруга отказалась, заявив, что это пародия, вселенское некомильфо и т. д. Миронова в «Достоянии республики» звали Маркиз, вот это было то, а называть так любовника — совсем не то.
Надо было понять, что не судьба, и уйти красиво. А он связался.
— А, черт, минутку, — Маркиз погрузил руку в недра куртки в поисках зазвонившего телефона. На звонке у него стояла «Финская полька».
Телефон зашипел в руке и обжег пальцы.
— Где тебя носит, едрить твою, Нобе…
— Стоп! — крикнул Маркиз в трубку и отключил громкую связь. Марта одобрительно посмотрела на телефон.
— Что у тебя со стационарным?
— Сгорел, — угрюмо сообщил Маркиз, перехватывая пальцами раскаляющийся аппарат. — Откуда у тебя мой мобильный?
— Еле раздобыл. Через наших-то бюрократов… — голос Каима сложился в улыбку.
— Тебя не уволили?
— Хм, да, скорее, наоборот. Я тут что-то вроде начальника. Старик, ты свободен сейчас?
Маркиз покосился на даму.
— Сейчас не совсем.
— Ну так освобождайся, освобождайся давай. Есть работа.
— Что?
— Работа, — почти весело сказал Каим. — Работа, старик.
— Ты что, — Маркиз почти физически ощутил кренящееся под ногами мироздание, — нашел мне клиента?
— Почти угадал. Я сам, в некотором роде, твой клиент. Эй, ты жив?
Марта с искренним интересом осматривала поперхнувшегося Маркиза. «Постучать?» — беззвучно спросила она. — Маркиз помотал головой, и мартина рука, уже занесенная для хлопка по спине, убралась.
— Я загляну сегодня, — сказал Каим, переждав кашель. — Ты на Земле?
— Вечером нет. Вечером у меня встреча. Созвонимся.
Тем временем
К вечеру пошел снег, и окна «Респекта» затянуло глухой белой занавесью. Кот уставился в это бесформенное снежное пространство, словно видел в нем что-то свое, кошачье, важное. Всеволод дернул его за хвост, но кот, едва шевельнув ухом, снова погрузился в наблюдение; ему было плевать на Всеволода, и даже, кажется, на свой хвост.
Женя с Ариманом Владимировичем без интереса обсуждали новости фигурного катания, которым Ариман Владимирович не интересовался, но вежливо выслушивал Женину критику в адрес Белогорова и Любшиной, а Женя это чувствовала, но другой темы придумать не могла.
— Никто не придет, — зевнул Всеволод. — Кому в такую метель понадобятся сигареты, кофе и кошельки?
— Мне, — Ариман Владимирович теребил краешек шарфа.
