Отец вошел в зал без улыбки, молча. При хорошем настроении он пел и дома. А тут только до порога.
— Есть будешь, Петя? — спросила мать, виновно мигая ресницами-чернушками.
— Нет что-то аппетита, — отозвался отец и сразу направился к дивану.
Люба затаилась в углу дивана, загораживая собою Игоря, точно отец собирался бить его.
Отец остановился перед ними, вынул руку из-за спины. На его ладони лежала знакомая книжка. Потрепанная, с надломленным уголком.
Отец положил книжку на колени Игоря, поглядел вроде бы на него, а на самом деле куда-то дальше своими пронзительными глазами.
— Книги-то не надо терять, сын, — наконец сказал отец, сверкнув коронкой. — В книгах большая сила, только ее на дело употреблять надо, а не слабину ею разводить научную!
— Больше не буду, — пообещал Игорь.
— Это он из-за меня, Петр Васильевич, — сказала Люба. — Я во всем виновата!
Отец улыбнулся, пригладил Любины косицы и сказал:
— А ты, перепелка, не клохчи! Пусть свою грудь учится подставлять!
— Петя, может, разогреть борщ? — вмешалась мать.
Отец поводил крутым подбородком над головами ребятишек и пошел в спальню.
Наслушавшись всякого про золото, Игорь стал проситься с Куликовым в тайгу на поиски. Но и Люба не отставала. И в конце концов геологу пришлось взять их обоих на один из выездов.
Они выехали поутру на вездеходике, у которого брезент был линялый и в дырках. Машина поднималась на Горбач с такими потугами, что казалось временами: вот-вот она покатится назад по улице Мира, до самого Витима, а потом исчезнет в его волнах.
Игорь не вскрикивал на поворотах дороги, как Люба, но голову втягивал в плечи. Однако страхи были напрасны. Куликов выгонял машину на Горбач, согласуясь с мощностью мотора.
— Домики, будто игрушечные! — кричала с заднего сиденья Люба. — Люди, точно букашки!
Город открывался со всех сторон. И везде он был деревянный, построенный из того листвяка, что срубили здесь же, отвоевывая когда-то террасу у тайги. Только здания райкома партии и приискового управления выделялись своими кирпичными стенами. А так город был серый — избы, заборы, убранные огороды, топольки и черемухи с облетевшей листвой. Совсем серый по сравнению с окружающей его тайгой.
Машина въехала в золотое обрамление Витимска. Последние натужные выхлопы — и она углубилась в тайгу. Справа и слева закачались рыжие лиственницы. Под колесами зашуршала опавшая лиственничная хвоя. Отмершие иголки бились в стекло, летели с лиственниц на дорогу. Лужи были затрушены хвоей, из под колес расплескивалась оранжевая каша. Вся дорога была в золотом наряде. Куликов из-за этого покрывала не видел рытвин и не успевал лавировать между ними. Машина подскакивала и гремела металлическими суставами.
