Тот первый год был самым трудным в моей жизни. Я чувствовала себя потерянной. Целую неделю я просидела одна в празднично украшенной детской, отказываясь видеться с кем бы то ни было. Но люди все равно приходили, пытаясь выразить соболезнования. Какое-то время – недели, возможно, месяцы – я дожидалась, пока в доме все уснут, и уходила на кладбище на холме, чтобы посидеть у могилы сына. На могиле не было никакого надгробия, но я находила своего малыша даже в темноте.
В том же году я снова забеременела, а в следующем родила прекрасную и здоровую маленькую девочку. Хотя она никак не могла заглушить скорбь по нашему потерянному сыну, я любила ее всем сердцем. Я не стала рассказывать ей о братике, который у нее почти был. Моя мать как-то раз спросила, будем ли мы ее крестить. Я ответила: «Нет». Я решила, что ноги моей больше не будет в церкви. Несмотря на отсутствие Бога и религии в нашей жизни, моя дочка росла и расцветала.
Годы летели, и когда моей дочери было около десяти лет, она спросила, почему мы никогда не ходим в церковь. Мы сидели на кухне, на улице падал редкий снег, и она спросила:
– Ты веришь в Бога?
Ее лучшая подруга каждое воскресенье ходила в церковь, и она тоже хотела туда пойти. Я просто ответила ей, что не верую. Сказала, что когда-то религия была частью моей жизни, что я выросла католичкой, как ее подруга Меган, но много лет назад пережила кризис веры.
Дочь пожала плечами:
– Но ты не будешь против, если я пойду к мессе вместе с Меган и ее родителями в это воскресенье?
Я вздохнула, но согласилась. Кто я такая, чтобы отказывать ей в праве иметь свое отношение к религии?
В течение двух лет еженедельное посещение мессы с Меган и ее родителями стало для моей дочери обязательным ритуалом. По мере того как она все больше и больше узнавала о католической вере, ее желание принадлежать к этой церкви росло. Моя мать планировала крестить ее той весной, и однажды спросила меня, задумывалась ли я о конфирмации. Нет, я не задумывалась, но это сделали мои мать и дочь.
– Подготовка к конфирмации начинается осенью, – сказала мать, – и занятия продлятся весь год. Ей нужна восприемница.
Я знала, что означает «восприемница» в понимании моей матери. Она имела в виду, что я должна ходить на занятия вместе с дочерью.
– Мам, – ответила я, – я знаю, к чему ты клонишь. Ты уже не первый год хочешь вернуть меня в церковь.
Я встала из-за стола.
– Мой ответ – нет! И ты знаешь почему.
Целый час мы спорили, кто виноват.
