Его большие руки то и дело двигались над столом, когда он передавал закуски.
– Ты бы могла дать отцу семьдесят лет? – спросил Лот. – Papa, я всякий раз восхищаюсь, когда вижу вас! Как у вас выходит оставаться таким молодым?
– Не знаю, мальчик, я такой, какой я есть…
– И вы никогда не боялись старости?
– Нет, дружок, я никогда ничего не боялся, в том числе старости.
– Откуда же этот страх у меня? Maman тоже не понимает моего страха, хотя…
– Ты же ведь человек искусства, у вас бывают всякие странности. А я всего лишь простой человек.
– Я бы очень хотел быть на вас похожим. Таким же большим и широкоплечим. Я вам завидую при каждой встрече.
– Ладно тебе, Лот, ты тоже очень хорош! – сказала Элли, защищая Лота от самого себя.
– Если бы ты был, как я, ты не покорил бы сердца своей супруги… Правда, Элли?
– Как знать, papa…
– А как у вас дома, сынок?
– Все по-прежнему, как всегда.
– Maman здорова?
– Физически да, а морально она подавлена… оттого что я женился.
– А как у нее со Стейном?
– Ссорятся…
– Ох уж эта твоя maman… – сказал Паус. – Элли, возьми еще mayonnaise. Нет, Лот, давай ее сюда, я хочу сам открыть шато-икем… Твоя maman всегда чуть что ссорилась… Жалко, что так. Вдруг гневалась… срывалась на крик… на ровном месте, я это очень хорошо помню. А в остальное время она была такая милая и нежная… и поразительно красивая.
– Да, и я на нее похож, взял от нее все худшее.
– Это он шутит, – сказала Элли.
– Конечно, – сказал старик, – напрашивается на комплименты.
– Я бы хотел быть похожим на вас, papa.
– Лот, сколько можно ныть… Элли, возьми еще mayonnaise… Не хочешь? Тогда примемся за цыпленка… Нет-нет, передай его мне, Лот, я сам нарежу. А свадьба у вас, значит, была совсем тихая. Без церкви.
– Да.
– И без праздничного обеда.
– Да. У Элли в Голландии так мало подруг, а у меня друзей… Мы живем настолько обособленно у себя в Гааге. В Италии у меня больше друзей и знакомых, чем в Гааге. Все наше семейство держится обособленно. Кроме д’Эрбуров, ни с кем не общаемся.
– Это правда.
– А о наших столетних стариках и говорить нечего.
– Да, grand-papa… и grand-maman… Да еще этот старый доктор…
– И дядя Антон всегда держится в стороне.
– Хм… м-да…
– И дядя Харольд тоже такой старый…
– Всего на несколько лет старше меня.
– Но он такой больной.
– Да. И странный. Всегда таким был. Молчаливый, мрачный. При этом милейший человек.
– А праздновать у нас дома, со Стейном и maman, тоже как-то…
– Ты забыл про тетушку Стефанию: богатая и бездетная, может оставить наследство… Как и дядя Антон, но у него состояние поменьше.
