Дрожь пробрала мою хозяйку вплоть до самой утробы.
— П-п… прошу вас…
— Не играйте с нами, и мы не будем играть с вами, мисс Фэйрхуф. Поверьте, наши игры вам не понравятся, — усмехнулась невидимая кобыла, когда пистолет скрылся за дверью. — От них умирают.
<=======ooO Ooo=======>
Я всё ещё дрожала, когда вышла из воспоминания. Первым делом я осмотрелась в поисках полосатых ниндзя-убийц или агентов Анклава; чёрт, как же странно просыпаться не боясь, что Деус уже насилует меня. Прочь, жуткие мысли, прочь! Я, наконец, встала и энергично встряхнулась.
— Всё в порядке? Никто не умер?
— Нет, но кое-кто должен был, — П-21 хмуро уставился на терминал. — Двенадцатизначный пароль… чтобы спрятать какие-то грязные записки, которые одна из менеджеров посылала секретарю в штабе Робронко. Похоже, они собирались встретиться у неё в офисе, — сказал он со смешком. — Тут был её пароль и прочее. Секс всегда был таким запутанным пока не упали бомбы?
— Наверное, — ответила я и подняла шар. — Где ты нашел его?
П-21 фыркнул и закатил глаза.
— Он был приклеен к задней стенке выдвижного ящика. Видимо, кто-то очень не хотел, чтобы нашли.
— Её звали Фэйрхуф? — спросила я. Он нахмурился в замешательстве. — Менеджера.
— Нет, её звали Мерри Пенни. А что?
Но я уже увидела ответ на свой вопрос.
На стене за его спиной висела старая газетная вырезка. «Менеджер по розничной торговле Робронко убита вышедшим из-под контроля роботом.» Остаток статьи уже невозможно было прочесть, но мне удалось разглядеть, что менеджер была единорогом.
«Наши игры вам не понравятся. От них умирают.»
Пони, саботирующие работу других? Взятки? Убийства? Что за чертовщина творится в этом городе? В Хуффе много тайн. Он как целая страна внутри другой. И почему моя грива всегда начинает зудеть от этой мысли?
* * *
Первой ушла я. Наши сумки были набиты под завязку собранным добром. И я была уверена, что, когда мы продадим всё это, мне хватит крышек на расшифровку EC-1101. Увы, суровый взгляд Рампейдж слегка остудил мой пыл. Один взгляд её розовых глаз, пока она медленно жевала минталку, ясно дал понять, что жалость может быть опасной для здоровья. П-21 и Глори переглянулись, но ничего не сказали. Я же усмехнулась про себя при мысли о том, что мы самая никчемная банда на всей Пустоши.
Наверное.
— И всё-таки, зачем нам доставлять двухсотлетнее письмо? — спросила Глори, когда мы тащились по затопленной улице.
Я пошла во главе, хлюпая по липкой, холодной грязи. Винтовка медленно поворачивалась от одной красной метки к другой, которых в развалинах было полным-полно. В основном блотспрайты, на которых не стоило тратить винтовочные патроны. Я уложила их из карабина: у меня всё равно уже заканчивались патроны к нему, и снова припала к прицелу.
