Heil Hitler!
Никак не могу хорошенько вздохнуть.
Я не могу дышать. Выблевываю внутренности. Задыхаюсь.
Но потом вижу, что приезжают полицейские. Это другие полицейские, не те, что раньше. Эти не хотят бить. Так и я сам уже не хочу драться. И приезжает скорая помощь. И молодая, маленькая, худощавая, спортивная женщина врач меня спасает.
И вокруг зароилось от сонных людей из ближайших домов. На них элегантные пижамы, а поверх пижам – пальто и кожаные куртки. Среди них и мой брат. Он глядит на меня, но меня не узнает. Полицейские говорят им, чтобы все шли ложиться. Но ведь это же намного интереснее всех их трехсот тридцати трех телевизионных каналов, внедорожников и бассейнов с гидромассажем. Это самое настоящее здесь и сейчас.
А я улыбаюсь. Изо рта бухает кровь, но я улыбаюсь.
Я улыбаюсь всем тем людям.
Я улыбаюсь своему брату.
Я улыбаюсь женщине-врачу.
Я спасен.
И я говорю ей: "Вы видели, как тогда валились те два небоскреба в Нью-Йорке? И я тоже сегодня так грохнулся. Но сейчас уже все спокуха. А пани была когда-нибудь на Народном Проспекте? Сейчас это мой Народный Проспект. А пани читала про битву в Тевтобургском Лесу? Начало и конец. Только лес и болото. Я был там. Я нанес первый удар всем. Эффект домино. Только это уже неважно. Плевать мне на это. Я уже не буду драться. Мир состоит из херни. Самое важное, что теперь уже будет хорошо. Я только что заключил сам с собой тот наибольший и знаменитейший вестфальский мир на свете.
А она ведет себя серьезно и глядит мне в глаза. Понятное дело, она чуточку перепугана, ведь выгляжу я не самым лучшим образом.
Ну, тогда я ей и говорю: "Со мной все в порядке. Будет достаточно, если вы подкинете меня домой, пожалуйста, к "Северянке", к дружбанам, а? К Морозильнику, а? К моей женщине из леса. Я вас очень прошу".
Только она меня не слышит.
Вместо того она светит мне фонариком в глаза, прикасается мне к горлу, хлопает меня по щекам и прослушивает мое сердце.
А потом я ей говорю: "Да со мной все нормально, только шнобель сломан. Не первый раз. От этого не умирают. Соленый мармелад".
И я снова улыбаюсь, а изо рта у меня хлещет кровь.
Только она меня не слышит.
Снова она заглядывает мне в глаза, светит фонариком и ведет себя смертельно серьезно.
А я говорю: "Снова будет война, пока толстый похудеет, худой сдохнет".
Но она меня не слышит.
Махает рукой у меня перед глазами.
А я говорю: "Вижу. Все я вижу! Ну ладно, ладно, световая навигация, знаю. Все в полнейшем порядочке. Подбросьте меня к Северянке, к Полярной звезде, это чуточку вверх сразу за Малой Медведицей. Вообще-то это не одна, а целых пять звезд в куче, но мы видим только одну, желтый сверхгигант. Вы же ее знаете, пани, правда?
