После сражения всегда приходит нечто новое.
И вдруг я вижу своего сына.
Я вижу тебя. И тебе все это сейчас говорю.
Малой…
Малой…
Малой…
Обещай мне, что…
Обещай мне…
А потом я вижу волка. Он возле меня, обнюхивает меня и лижет мои раны.
И вновь исчезает.
Царит тишина.
Хрупкая тишина.
Все исчезли.
Вокруг меня только тьма и туман, тьма и лес, туман и тьма.
Я пытаюсь встать, но не удается. Приходится ползти.
Земля колышется подо мной; она мокрая и меня поглощает.
Я тоже весь мокрый.
От дождя.
От краски.
От крови.
А помимо этого, я ничего не чувствую.
Я не чувствую раздавленных ребер, воспалившейся спины или разбитой рожи, чувствую лишь: еще минута, и я начну выблевывать кишки, как мой старик. Я чувствую то сладкое, соленое, багровое густое море, в котрром я тону, ту самую кровь нулевой группы, которую можно влить всем воинам, и которую я регулярно сдавал в больнице, ведь людям надо помогать.
Я чувствую, что моя кровь нулевой группы как раз меня покидает.
Только ведь я еще не закончил.
Я сражаюсь.
Я не поддаюсь.
Я ползу сквозь мокрый, темный лес. Небо, луна и звезды затерялись где-то ужасно высоко. Я вижу только тени. И неожиданно я снова не сам. Мы втроем. С одной стороны мой старик, а с другой стороны рядом со мной идешь ты. Мой сын, а его внук. И где-то там за мной пошатывается дух моей мамы с сумками, полными покупок. И дед с выбитыми зубами. И мой брат, выглядящий, словно его вырвали ото сна, одетый в одну только пижаму. И моя бабушка. И второй дед, и вторая бабка, которых я знаю только по фотографиям, потому что они умерли еще до того, как я успел родиться. А где-то за ними крадется волк-одиночка. И вокруг меня тоже неожиданно воины. Те самые знаменитые римские и германские воины из знаменитого Тевтобургского Леса.
Льет, как из ведра, и все в этом дожде со мной.
Все вы провожаете меня на этом пути.
Что-то говорите мне.
Я вам что-то говорю.
Я говорю вам, что если чего в жизни накосячил, то прошу прощения.
Только никто ничего не слышит.
Никто ничего не понимает.
Все поглощается той хрупкой, затуманенной тишиной.
А потом вас уже нет.
И я остаюсь совершенно один.
Я гляжу вверх и знаю, что лежу под тем старым вязом, единственным вязом в округе, под вязом, что стоит в самом центре нашего леса. Я лежу между теми древними камнями, на которых садились древние воины.
И я знаю, что это дерево означает. Оно протягивает ко мне ветки, прикладывает его к моим ранам, обнимает меня и забирает наверх.
Врата в мир иной.
