Подумав самую малость, я отвез аттестат в приемную комиссию Горного. Уже на ступенях этого удивительного, впервые, пожалуй, по-настоящему увиденного мной здания, прямо у подножия которого плескала волной Нева, я понял, что выбрал правильно.
В списке абитуриентов пятьдесят третьего года мои документы шли под пятым номером. В приемной комиссии я неожиданно увидел Виктора Никитина, того самого поэта из нашей школы, что когда-то читал в актовом зале свои стихи о выборах. Никитин, в горняцкой форме, уже обношенной, при погонах и кантах, помогал абитуриентам правильно заполнять анкеты и составлять заявления. Меня он узнал и, одобрив мой выбор — геологоразведочный факультет, — сказал, что учиться мы будем на одном курсе: он много времени проболел и опять стартует с начала. Откуда-то наслышанный о моем стихотворстве, Никитин поведал мне, что при институте существует газета-малотиражка «Горняцкая правда», в которой он уже печатался, так вот и я могу зайти туда со стихами — на усмотрение редактора.
Доселе мой единственный опыт печати ограничивался школьной стенгазетой (заказ директора), и никитинское предложение показалось мне очень лестным — настоящая газета!
Павел Наумович Гойхман готовил нашу секцию к летним московским соревнованиям, предстояло междугородное первенство спортобщества «Труд» (Ленинград — Москва — Одесса), а затем — Спартакиада профсоюзов — это уже среди всех спортобществ страны. Перед грядущими московскими баталиями Гойхман увозил коллектив на двухнедельные сборы под Приозерск. Спортбаза располагалась на одном из островов Вуоксы. Место, говорили, райское, и все было бы замечательно, кабы не два обстоятельства: во-первых, две недели не видеть Гали, а во-вторых, будущая московская поездка, почти месячная. Когда же готовиться к экзаменам? Хорошо тем, кому не поступать в этом году, как Леве Левинзону, например. Поступающих, вместе со мною, в команде было лишь трое.
— Да поступишь ты в свой Горный! — отмахивался Гойхман. — Нашел, о чем беспокоиться! Не об этом сейчас нужно думать, а о том, как выиграть спринт в Москве. Кто тебе мешает заниматься на базе? Чем баланду травить по вечерам, сядь в уголок и долби свою тригонометрию.
Основу команды, намеченной для поездки в Москву, конечно, составляли прыгуны в высоту, крепкие уже перворазрядники. Лучшим из них был Ося Берхин. Этот удивительно прыгучий парнишка при росте метр шестьдесят три прыгал за сто девяносто (при тогдашнем всесоюзном рекорде Юрия Ильясова — два метра). То, что его питомцы займут в этом виде все призовые места, у Гойхмана сомнений не было. Но обязательны были и спринт, и метания, и шест, и копье, и по парням, и по девицам, и общий успех в соревнованиях далеко не был ясен. Команда наша составляла человек тридцать.
