Нарекания и жалобы хозяйки тут прервались, ибо дверь распахнулась, и в дом вошёл человек лет семидесяти и, улыбаясь, отвесил поклон. Этот человек был её супругом. Его морщинистый, с залысинами лоб чрезмерно выдавался вперёд, глаза помигивали, и вид у него был такой, словно кто-то его щекочет.
Не успел супруг переступить порог, супруга спросила:
– Это где же ты был до сих пор, божий человек?
– Дела, дела, жена, конца им нет… Ведь в воскресенье голосование, и мы надеемся, что в совет почтенные люди пройдут… Сегодня Торос-ага привязался ко мне, угостил меня водкой и стал уговаривать, чтобы я за угодных ему людей голос отдал; но я за моих людей голос отдам, потому что они каждый день угощают меня водкой, и люди порядочные, не станут, как другие, красть из кассы совета деньги.
– Ладно, ладно, потом расскажешь, сейчас ступай в лавку да купи кусок мяса…
– Торос-ага немного обиделся и больше уже не будет играть со мной в искампиль5. Ну и пусть…
– Я что тебе сказала? Иди, не задерживайся.
– А я с дьячком Мартиросом буду в шашки играть.
– Об этом мы и после поговорить успеем, Манук-ага, пойди купи у мясника кусок говядины да поскорей возвращайся.
– А знаешь, что с дьячком Мартиросом стряслось? Жена у бедного нынче ночью чуть было не умерла.
– Как? Почему?
– Родила, но с большим трудом, четыре повитухи и, говорят, шестнадцать докторов принимали младенца.
– Несчастная женщина.
– Завтра сходи проведай её.
– Пойду, а ты пока сделай, бога ради, это дело – достань мяса.
– А это обязательно – за мясом, на ночь глядя, идти?
– Обязательно. Постель и сундуки, Абисогома-аги только что принесли, сейчас и сам пожалует.
– Ты правду говоришь, жена?
– Зачем же мне неправду говорить?
– Прекрасно, пойду, значит, куплю кусок отменного мяса; одна нога здесь, другая – там.
С этими словами Манук-ага открыл дверь и быстро вышел, но только что он прошёл несколько шагов, жена вдруг закричала:
– Манук-ага! Манук-ага!
Старик остановился.
– А как мясо сварим?
– Можно с картошкой, можно и с фасолью.
– Хватил куда! У нас и угля нет, купи немного.
– Хорошо, – сказал Манук-ага и засеменил.
– Манук-ага! Манук-ага! – снова позвала жена.
Старик остановился.
– Хорошо-то хорошо, но одним мясом не обойтись, купи и рису.
– Верно, жена, куплю и рису.
На этот раз Манук-ага пустился бегом, и он уже сворачивал за угол, когда жена во всю мочь крикнула ему вслед:
– Манук-ага!
Старик – делать нечего – пошёл обратно, и игравшее до сих пор на его лице выражение радостного возбуждения вдруг погасло.
