Дальнейшее Оболиус почему-то запомнил смутно, поскольку происходящее не шло ни в какие рамки. Дядька, представившийся Никосом, расспрашивал: кто, откуда, как здесь оказался и где взял билет. Мальчишка отвечал напряженно, но правдиво, при этом силясь понять, что происходит. А потом аристократ дал стражникам денег, а Оболиуса пригласил в свой экипаж, пообещав вылечить руку, которая отказывалась слушаться и жутко болела.
В итоге подросток обнаружил себя уже в дорогой карете в компании Никоса и его спутницы, представившейся Кариной. Про лошадь Оболиуса тоже не забыли – она послушно трусила следом, привязанная за поводья. И руку Никос вылечил, как и обещал. Раз – и все в порядке. Неудивительно, что отделаться от чувства нереальности происходящего никак не получалось.
Сам не понимая, с чего бы это, но Оболиус разоткровенничался. Рассказал и о себе, и о Толлеусе, и о своих впечатлениях от Турнира. Даже поведал о том, как не спал в первые ночи, опасаясь, что старик его съест. Ничего не утаил. Никос понимающе кивал и совсем не смеялся. Вообще аристократ поразил Оболиуса до глубины души: он оказался и чародеем и искусником одновременно. Сам себя он называл мейхом, но насколько мальчишка понял, это как раз и означает подобную смесь. Как такое может быть, в голове не укладывалось. А Никос на все вопросы лишь загадочно усмехался и говорил, что Кордос и Оробос – две половинки единого целого, ущербные друг без друга. Это вовсе звучало как насмешка над всем тем, что парень знал с детства. Впрочем, возражать он не смел.
Карина тоже отнеслась к мальчишке с сочувствием, даже с кем-то связывалась через амулет, пытаясь выяснить судьбу учителя. Она оказалась чародейкой из благородных, почти всю жизнь прожила в столице, но кощунственные речи Никоса ее почему-то не возмущали. В конце концов Оболиус даже перестал задумываться над этим вопросом, чтобы не сломать от напряжения мозги.
А потом Никос что-то делал с аурой мальчишки, пообещав, что после этого работать с плетениями будет гораздо легче, и попутно давал советы и показывал, как нужно напрягать ауру в процессе – олитонец еле запомнил сложное слово – магичинья.
Еще Никос пообещал разузнать о его учителе и, если удастся, помочь. Было бы неплохо, чтобы старика отпустили, но в глубине души Оболиус надеялся, что место старого кордосца в его жизни займет этот молодой аристократ, который соединил воедино чародейство и Искусство. Сказка? Все остальное, что случилось сегодня, – тоже сказка. Так почему бы не сбыться этой фантазии тоже? Уснул Оболиус не на сеновале, а на пуховой перине, не уверенный в завтрашнем дне, но полный самых радужных надежд.
