— Вот то-то и оно. Тут не знаешь, что в соседней деревне творится, а Конев нам миллиметровку шлёт, да не просто — а на неделю вперёд! Ты мне вот объясни, как он может знать, где немцы будут через неделю?
— Шапошников, — поправил комкор, кинув взгляд на рамку, — подписано: Шапошников, Булганин, Тимошенко, Колмогоров.
— Колмогоров? — грустно переспросил Маслов. — Что ещё за полководец? Кто такой, почему не знаю?
— Вот смотри, — сказал Рокоссовский, не обращая на эти слова внимания и склоняясь над картой, — тут ведь не точно сказано, где какие немецкие части будут в такое-то время. Видишь — круги?
— Окружности. Вижу, — согласился ехидный начштаба, — и числа по радиусам.
— Судя по легенде — вероятность того, что в данный момент времени в данной области будут находиться части противника. А теперь следи за карандашом.
Он медленно повёл грубо заточенный грифель от места их нынешнего расположения до конечной точки маршрута — возле какой-то лесной белорусской деревеньки. Маслов нахмурился.
— Ты что хочешь сказать, товарищ генерал?
— А то и хочу, Алексей Гаврилович. Если мы сейчас воспользуемся паузой, подтянем тридцать пятую и сто тридцать первую, а потом пойдём компактной группой… Вот как тебе это, посмотри: почти по всей протяжённости следуем по неплохим рокадам, вероятность наткнуться на немцев всё время минимальная. Если и наткнёмся, то не на передовые, боеготовые части. Их мы затопчем на ходу, а боеготовые они подтянуть уже не успевают. Но самое главное — мы по дороге ещё и успеваем захватить горючее и припасы — вот здесь, здесь и здесь. Как тебе?
Грифель закончил путешествие по карте. Рокоссовский поднял взгляд на Маслова.
— Маршрут-то не просто удачный. Маршрут-то математический.
— Костя, — взвыл начштаба, выходя из себя, — ну что ты несёшь? Что они там могут наматематичить, как? Откуда у Генштаба вообще такие фантазии взялись? Ставка не могла утвердить, не верю.
— Тише, товарищ генерал, тише, — покачал головой Рокоссовский, — при разговоре ты присутствовал, самолёт ночью сам встречал. Приказ из Ставки, сомневаться не приходится. Но ты знаешь, что меня более всего убеждает? Я тебе скажу.
Он помолчал, подбирая верные слова.
— Мы ведь с тобой с первых дней понимаем, что приграничное сражение нами проиграно. Остановить противника можно лишь где-то в глубине. Отвести соединения, дождаться подкреплений, сосредоточить необходимые силы. Я солдат, смерти не боюсь, ты знаешь. Ничего нет проще, чем отдать приказ «стоять насмерть». Привилось у нас такое, некоторые хвастают…
