Губы мои приближаются
К твоим губам,
Таинства снова свершаются,
И мир, как храм.
Мы, как священнослужители,
Творим обряд…
…В июле Вета поняла, что беременна. У нее была задержка на два месяца. Потом стало тошнить. Она записалась на прием в женскую консультацию. Дождалась своей очереди, вошла в белую комнату. Ее усадили в гинекологическое кресло.
Пожилая врачиха покачала головой:
— Поздравляю… Шесть недель…
Вета вышла на улицу, подошла к телефону-автомату. Набрала телефон, который ей когда-то дал Данила.
Незнакомый женский голос ответил:
— Вадим Николаевич в Москве. Когда вернется, не знаю.
Вета шла по Каменноостровскому. Было душно и жарко. Из подворотни пахло мочой и квашеной капустой.
Вета села на трамвай и поехала к Московскому вокзалу. Подошла к кассе, достала сумочку, пересчитала деньги. Протянула все, что было, в окошечко.
— Один плацкартный до Тифлиса.
Потом дала телеграмму отцу:
«Приезжаю послезавтра. Вета».
* * *
…В Первом отделе Марк заполнял бесконечную анкету: «Место рождения… социальное происхождение… служил ли в Белой армии… состоял ли в партиях… был ли исключен из рядов ВКП(б)…» Поставил число, расписался, передал в окошечко с надписью «Отдел кадров». Кадровик в синих нарукавниках внимательно прочитал анкету, поставил в нескольких местах птички.
— Вам позвонят.
Окошечко закрылось.
Прошло не меньше двух месяцев, прежде чем в дверь к Марку постучал Мишенька:
— Тебя к телефону!
В трубке металлический голос сказал:
— Вы должны явиться в завтра в 9.00 по адресу… Пропуск выписан…
Марка сразу провели в кабинет Кребса.
Кребс запер дверь на ключ, подошел к Марку вплотную и спросил свистящим шепотом:
— Почему вы не сказали, что вы из дворян?
Марк смутился:
— Карл Иванович, но вы не спрашивали…
Кребс расхохотался:
— Правильно, не спрашивал… Решил, что вы — закавказский пролетарий…
Кребс сел за стол и с удовольствием закурил трубку.
— Имел малоприятный разговор с чекистами… Мне сказали, что я устраиваю здесь дворянское собрание… Я ведь и сам… из баронов… Одним словом, за вас поручился.
Марк чувствовал себя неловко…
— Я виноват…
Кребс выпустил струю ароматного дыма.
— За это не извиняются… Думаю, мы сработаемся…
С этого дня у Марка началась трудовая жизнь. В институте он перевелся на вечернее отделение.
Лаборатория, куда определили Марка, занимала небольшой флигелек в глубине сада, чуть поодаль от синего дома. В лаборатории их было человек двадцать — инженеров, техников и чертежников. Марк был там самым молодым.
