Миномётный обстрел продолжался недолго - всего-то минут пять. Большее сочли для "этих Иванов" ненужной роскошью. Роте хватило и этого. Пусть, в основном и чисто психологически. От прямого попадания в ячейку погиб всего один человек - мина сначала пробила спину лежащего ничком бойца, уйдя в тело до половины, помедлила секунду и только потом разорвалась.
Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. А на позиции роты уже наползали танки, чуть позади, скупо порыкивая пулемётами (не прицельно, а так - для поднятия собственного духа) пылили бронетранспортёры, уже можно было легко рассмотреть цепь идущих за техникой пехотинцев. Так что спокойно, как после авианалёта, оклематься уже не получилось.
Танки разведбата были "вшивенькие" - почти исключительно Т-2 и Т-1. Да и немногочисленные "тройки" особой прочностью не отличались. Попадись они нашим "тридцатьчетвёркам" или КВ - остались бы от них рожки да ножки. Только наших танков поблизости не было. И противостоять им могли лишь 76-мм французской шрапнелью дореволюционного ещё выпуска, поставленной "на удар", да перекалёнными в гонке за количеством 45-мм болванками, которые часто разрушались от соприкосновения даже со слабой бронёй. Противотанковых гранат - "ворошиловский килограмм" - в роте было всего десять штук - подвезти обещали, да не успели... Или недовезли... А тяжёлую, непривычную для руки связку из противопехотных РГД не так просто под днище танка или под гусеницу закинуть...
Санинструктор Люся Федосеева, поползла было в поисках раненых, глянула на миг вперёд, и оцепенела, поражённая неумолимым спокойствием надвигающихся прямо на неё машин. Она уставилась на ближайший танк широко распахнутыми глазами, не в силах отвести глаза. Так и смотрела, не отрываясь, пока шальная пуля, выпущенная наугад из немецкого карабина, не ударила её прямо в переносицу. И только тогда она закрыла глаза - уже навсегда.
Рота готовилась принять бой. Пятьсот метров до противника - стрелять слишком рано. Ротный проорал: "Без команды не стрелять! Прицел на триста метров!" Команду продублировали все, кто мог. Кто не смог - просто молча готовился стрелять. А ротный, тиская за цевьё и шейку приклада подобранную винтовку, успокаивал сам себя: "Поближе, ещё поближе, чтоб как в "Чапаеве" - наверняка, чтобы все пули в цель!". А самому очень хотелось открыть огонь. И он очень боялся, что неверно определяет расстояние.
Бой снова открыли противотанкисты. Батарея всегда была лучшей - на всех смотрах, учениях и проверках. И, как учили! - первым же выстрелом "сорокапятки" сержанта Шалаева был остановлен головной Т-2 - болванка под почти прямым углом вошла прямо в смотровую щель, убив мехвода, танк проехал ещё несколько метров и заглох, разворачивая башню. Тут же на максимальной скорострельности, открыли огонь и остальные орудия - и 45мм ПТО и 76мм пушки. Ещё один снаряд сбил гусеницу на Т-1, танк развернуло, следующий воткнулся в моторное отделение. Через секунду танк вспыхнул весёлым бензиновым пламенем, выскочить из него никто не успел - "гудение пламени заглушает вопли сгорающего экипажа". Вставшая "двойка" успела выстрелить всего один раз: расчёту Шалаева они отомстить успели, уничтожив орудие и расчёт. Но не успели обрадоваться удачному выстрелу: шрапнель "на удар" не оставила поредевшему экипажу "двойки" ни единого шанса на жизнь. Всё-таки броня у "двойки" очень слабенькая. А вот и фугаска удачно накрыла бронетранспортёр! Ещё один снаряд разорвался в наступающей цепи. Кто-то упал навсегда, кто-то просто ненадолго залёг, чтобы тут же вскочить и пойти вперёд, подгоняемый неутомимым унтер-офицером, который гораздо страшнее противника (во всяком случае, пока что).
